Она, кажется, нервничала.
- Здесь есть парк неподалеку.
- Ясно! Ну так пошли!
Мы перешли дорогу и направились вдоль высокой черной решетки, которой была окантована территория школы. На спортивной площадке подростки с громкими криками играли в баскетбол.
- Ты учишься или работаешь? – спросила Кристина.
- И учусь, и работаю. Учусь в художественном колледже на прикладника, подрабатываю в гаражном кооперативе.
- Круто! А что больше любишь фотографировать? Знаешь, я слышала, что фотографы – это такие странные люди, которые во время работы фотографируют голые груди и задницы, а в свободное время – капельки на цветах и лягушек. Это так?
- Не знаю. Я лично за лягушками не гоняюсь. Мне нравится город, люди… Но я не профессиональный фотограф, поэтому и фотографирую бесплатно, так что на высший класс не рассчитывай, и…
- Да какая разница? – она прищурилась, улыбнулась. Ветер трепал ее волосы. – Давай просто сделаем это и посмотрим, что получится! Я, между прочим, тоже не профессиональная модель! – она оглянулась по сторонам. – Куда дальше-то?
Парк с кортом и детской площадкой располагался между многоэтажных кирпичных домов. Здесь росли, в основном, старые яблони, и хорошо было бы прийти сюда во время их цветения. Но на календаре была осень, зелень увядала и растворялась в желтизне, и ни о каких яблоневых цветах не было и речи. А еще здесь росли клены и тополя.
- Здравствуй, дерево! – Кристина обхватила руками толстенный тополь. Рук ей не хватило.
Я достал камеру, затвор послушно защелкал. Но деревья были Кристине не к лицу. Впрочем, и я не слишком-то старался – просто приноравливался. Пока я не посмотрю снимки на компьютере, я не пойму, хорошо у меня получилось или нет. А еще я не люблю постановочные кадры. Мне нравится, когда человек двигается, ведь жизнь – это движение. А Кристина, порой даже не слушая моих указаний, упрямо принимала какую-то определенную позу и ждала, пока я ее сфотографирую. На второй или третий раз я понял, что она наврала мне, будто бы не является профессиональной моделью.
- Забери, пожалуйста, волосы за уши, их у тебя на лице слишком много.
- Брови за уши не зачешешь! Надеюсь, они тебе не очень мешают?
Кристина повернулась ко мне спиной, откинула голову назад, посмотрела на меня вверх тормашками.
- Сойдет?
- Да, нормально. Только лоб не морщи. Можешь посмотреть вверх? - я присел, чтобы взять в кадр немного ветвей и облака.
- Может, ты мне дашь мне немного привести себя в порядок?
- Хорошо! А ты позволишь мне понаблюдать за этим?
- Если камеру уберешь, - она отлепилась от морщинистого ствола и, одернув одежду, потопала в направлении детской площадки. Я догнал ее. Кристина уселась на детские качели, уронила в траву зонт и рюкзак. Косметика и какие-то щеточки явились на свет из многочисленных внутренних карманов ее куртки. А из-под откинувшейся крышки рюкзака показались уголки тетрадей.
- Ты сказала, ты еще в школе учишься, да?
- Как тебе сказать… Да, доучиваюсь.
- А потом? Будешь искать свое место в жизни? – спросил я, чтобы поддержать разговор.
- Ну… Искать свое место в жизни – не самая умная идея.
- Почему?
- Потому что поиск своего места в жизни в конечном итоге приводит человека на кладбище. Там его это место и ждет… - Кристина похлюпала свеженакрашенными губами перед складным карманным зеркальцем. - И приходит он туда в деревянной упаковочке, изнутри обитой бархатом. – Она посмотрела на меня. - Но если это для тебя важно, я собираюсь после школы окончить в университет и заняться чем-нибудь связанным с дипломатией и международными отношениями. Знаешь, чтобы можно было по миру ездить, знакомиться со всякими важными шишками. А пока я учусь в школе, увлекаюсь модой и танцами.
- Ты отлично двигаешься.
- Правда?
- Правда. Очень пластично.
- В самом деле? – во взгляде ее проскочила хулиганская искорка. – А если так?
Она захлопнула зеркальце, вскочила, на ходу сунув его в карман, подбежала к опоре качелей, подпрыгнула… И сделала что-то такое, что я затрудняюсь назвать. Зеркальце при этом выпало из кармана в траву.