Торопливо прикрыв за собой дверь, Михаил Александрович принялся хватать ртом воздух, чтобы резь в глазах не превратилась в слезы. Разумеется, то, что его сын снова говорил как взрослый, не означало, что в следующий раз он не проснется вновь пятилеткой, что с сегодняшнего дня он безоговорочно пойдет на поправку. Но от облегчения, которое испытывал Михаил Александрович сейчас, у него едва не кружилась голова. Его сын не потерян, его сознание восстановилось, а значит в случае регрессии будет надежда на успешное лечение.
Отдышавшись и немного уняв колотящееся сердце, Михаил Александрович зашагал по коридору, на ходу доставая мобильный телефон. Сын был прав: он должен был находить в Эмиратах и решать важные деловые вопросы. Да, он не полетит туда прямо сейчас, но кое-что можно сделать и с помощью посредников. Не стоило пускать все на самотек. Финансовая империя, которую Михаил Александрович однажды передаст сыну, должна быть безупречной. Кстати, не прибавить ли к ней медицинский бизнес – не прикупить ли какую-нибудь клинику? Интересная идея…
Оставшись в одиночестве, Бренди сполз по тощим больничным подушкам, прикрыл глаза. По его губам блуждала блаженная улыбка. Грудная клетка ныла, ныла и нога, оторвать голову от подушки было сродни подвигу. Но он все равно улыбался. Он был жив, он был свободен, а еще в мыслях у него царила такая восхитительная тишина, какой он не знал, кажется, с тех самых пор, как ступил на этот путь – путь душ, возвращающихся из мрака. Наощупь отыскав мобильный телефон, Бренди нажал на клавишу вызова. На том конце ответили сразу.
- Да, привет. Это я… Да, я вернулся, спасибо. Ждите.
Эпилог. Цветы и письма
«Здравствуй, Лола!
Какая же это все-таки замечательная вещь – электронная почта! Найдет тебя в любом уголке земли (если там есть Интернет, конечно).
Как твои дела? Я слышала, ты сейчас строишь мосты где-то на Дальнем Востоке или уже в Японии. Я рада за тебя – ты ведь занимаешься тем, чем тебе всегда хотелось. Это здорово! Я уже настолько взрослая, что понимаю, как редко человек имеет возможность заниматься тем, к чему у него лежит душа.
У меня все по-прежнему: как окончила университет и пошла работать в школу, так тут и остаюсь. Скучновато, вообще-то. Каждый день одно и то же: тетрадки, диктанты, сочинения… Но с детьми работать мне нравится. И они меня любят – липнут ко мне, как к старшей сестренке. Так что в среднем получается, что все нормально. Правда, я боюсь застрять в школе на всю жизнь. Говорят, это затягивает, а я все-таки хотела бы реализоваться в полученной профессии. Не зря же с родителями из-за журфака ругалась! Ты ведь помнишь, они у меня врачи. Они хотели, чтобы я пошла по их стопам. А я тогда заупрямилась. Грезила глянцевыми журналами, телевидением. Журфак!.. Это звучало волшебно. Вот, теперь я училка в школе. Но ведь у некоторых не получается даже так, правда?
Замуж я пока не вышла. Если честно, у меня вообще не очень-то ладятся отношения с парнями. Только я начинаю с кем-нибудь встречаться, как мне уже кажется, что я обманываю – прикидываюсь кем-то, кем я не являюсь. Не знаю, почему так происходит. Может быть, из-за того что я никому не могу рассказать, что со мной случилось? Меня примут за сумасшедшую, ведь никаких доказательств, кроме моих воспоминаний, не осталось, а их не предъявишь. К тому же, даже они со временем тускнеют и выцветают, так что я сейчас уже сама не так уверена в том, что все, что было, – было на самом деле и со всеми нами. Но ведь я ничего не могу с этим поделать, так?
К чему это я? Ах, да… Я замуж пока не вышла. А вот Кир женился. Одна девушка забеременела от него, они поженились, и я уже два года как тетя. Девушку тоже зовут Настя, а моего племянника – Андрей. Но они живут отдельно, я с ними нечасто вижусь. Неприятно… Сама не знаю, почему. Я скучаю по брату, когда не вижусь с ним, но, как только мы встречаемся, я думаю лишь о том, когда же наша встреча окончится. Тяжело… Разумом я понимаю, что все это глупости – он любит меня, я люблю его, мы родня. Но мне нелегко осознавать, что когда-то я любила его совсем не как брата. К тому же, мне кажется, что он не очень-то счастлив. Он привязался к жене, очень любит своего сына, они планируют завести еще одного ребенка. Но временами Кирилл как будто бы о чем-то тоскует. О чем, я не могу догадываться, а сам он не признается.
Прости, что пишу тебе обо всем этом. Тебе, наверное, не очень интересно. Но мне больше не с кем посоветоваться. С Кристиной я вижусь очень редко, да и не поговоришь с ней о таких вещах – особенно теперь… Я не знаю, общаетесь ли вы сейчас и в курсе ли ты того, что произошло. Поэтому, если ты узнаешь это от меня, прошу прощения, что сообщаю это тебе так грубо и небрежно, между делом.