Прямо напротив моей комнаты на внутренней стене секции появилось новое граффити. Это солнечно-желтый смайлик, подвешенный на нарисованную веревочку. Подпись гласит: we all die. Очень жизнеутверждающе, особенно с утра, да еще в день, когда твоя очередь убираться в секции.
С другой стороны, у меня нормальные соседи. То есть, они свинячат не там, где живут, а там, где отдыхают: например, у приятелей в секции дальше по коридору или у девчонок из соседнего блока. Один из них пишет картины по крови. Кто-то скажет, дикость, средневековье – и будет прав, потому что именно средневековые пейзажи городов он и пишет, а точнее, выцарапывает иглами по крови, которой загрунтован лист. Кровь бычья, покупается на рынке. Результат жутковатый, пробирает до костей. Второй мой сосед почти ничего не пишет и все время пьет. Боюсь, из него получится хороший художник, когда его выгонят из колледжа.
Здесь, в общаге, у меня есть друзья. Это немного странно с учетом того, что все люди на земле делятся на более невыносимых и менее невыносимых, и вообще, у человека есть только что-то одно: либо друзья, либо привычка говорить вслух то, что он думает. Но если есть друзья, значит, они – настоящие.
Что я вкладываю в слово «друзья»? Друзья – это такие люди, которым ты добровольно предоставляешь возможность предать тебя, потому что не боишься предательства с их стороны. Ты точно знаешь, что они никогда так не поступят. Друзья – это люди, перед которыми можно снять лицо и показать свою уставшую душу. Правда, если слишком ценишь своих друзей, ты не станешь делать это часто. Дело в том, что – не знаю, испытывали ли вы когда-нибудь что-то подобное, – иногда желаешь смерти людям, перед которыми ты не сумел сдержаться. Правда: те, которым довелось увидеть тебя не слабым, но жалким, – лучше бы они умерли. Мертвых любить удобнее, чем живых. Они не такие требовательные и, главное, не мешают тебе любить их. Да и в глазах окружающих твоя репутация повышается от этой любви – интересно, почему так?.. Но если такие друзья все еще живы, то хорошо было бы, если бы они хотя бы уехали куда-нибудь. Далеко и надолго. Насовсем. Это похоже на смерть, отличается только тем, что давний друг может внезапно напомнить о себе, даже заявиться в гости. От мертвых такой бестактности можно почти не ожидать. И так странно, случайно встречая давно потерянных друзей, видеть их живыми… А кроме друзей есть еще приятели. Нет, это не кандидаты в друзья. Но без них тоже нельзя: они заполняют вакуум.
Закончив с уборкой, я стучусь к другу в секции напротив. В двери проделано отверстие для глазка, но вместо глазка в него дулом наружу вставлен детский пистолетик. На стук мне открывает Семен по прозвищу Буй.
- О, привет. Заходи. Пиво будешь?
Он улыбается, и его большое, широкое лицо, растягиваясь, становится еще шире. Такие лица, как у Буя, хочется словно доделать: взять резец и проложить более четкие надбровные дуги, уточнить разрез глаз, переносицу, подбородок. Хочется вырезать красивые губы, подправить линии лба. Хочется стать специалистом по пластической хирургии, чтобы высвободить из куска плоти того человека, который томится внутри. Впрочем, сам Буй не комплектует по поводу своей фигуры. Он большой, бородатый, добрый, веселый и, главное, ничего не творит. Буй племянник коменданта, он живет здесь просто так. Нигде, вроде бы, не учится, но где-то работает, и деньги у него водятся. Под прошлый Новый год он умудрился одиночку напоить весь наш блок, а то как-никак двадцать два человека. Двадцать два молодых, одаренных, в основном много и умело пьющих человека мужского пола.
- Пиво рано.
Буй щербато лыбится:
- Если ты сегодня уже спал, то да. А если нет, то уже поздно. Хрен с ним, с пивом. Есть коньяк. Будешь?
- Нет, спасибо. Прибереги до вечера.
- Ну, хозяин – барин… Ты чего зашел-то, если не выпить?
- Макар дома?
- А… Поперся в голубятню витийствовать с утра пораньше. Потом обещал в магазин сходить. Пойдешь за ним?
- Да, спасибо.
- Не за что… Передай ему, что без сосисок пусть не возвращается! Он у меня вчера четыре штуки в долг схомячил! – кричит мне вслед Буй.
Общага большая, девять этажей. «Голубятней» называется балкон на последнем, девятом этаже. Я живу на третьем. Нарушать творческое макаровское уединение я поеду на лифте. Слева от кнопки вызова черным фломастером написано: «Заклинание для вызова лифта». Ниже следует: «О лифт, нас привозящий и увозящий, к тебе взываю! Приди, приди, приди! Я, недостойный, жажду войти в нутро твое и вознестись/опуститься с помощью великой силы твоей! Внемли слову моему, о древнейший из древнейших, неусыпный и неутомимый! Лифт, я взываю к тебе! Приди, приди, приди! P.S.: Чтение заклятья необходимо сопровождать нажатием на Кнопку познания добра и зла. Если Лифт не отвечает, следует провести шаманский ритуал с танцами и ударами в бубен, затем попробовать произнести заклинание еще раз». Я прочитал это, пока наш старенький, разваливающийся на ходу лифт тащился к моему этажу, и настроение приподнялось.