- Спасибо, что подождали, - тихо сказала Лола.
Парни переглянулись – они догадались, что слова были адресованы не им. Девушка смотрела куда-то за их спины и как будто бы сквозь них. Парни огляделись, ничего не обнаружили… и вдруг увидели каких-то незнакомых людей, которые проходили сквозь них. Буквально сквозь. Их было четверо: двое взрослых мужчин, юноша и молодая женщина. Одетые во все черное, тихо шелестящее и поскрипывающее, незнакомцы прошли сквозь и между, не обращая на парней никакого внимания. Лола тем временем поймала десятиклассников в фокус своего взгляда и сказала:
- Вы можете остаться.
Эти слова подействовали как самая страшная и действенная угроза, какую только можно придумать: все трое, не сговариваясь и даже не переглядываясь, сорвались с места и удрали во двор. Их шумный топот затих очень быстро. Один из них, тот, что бежал последним, обернулся, но ни девушки, ни незнакомцев он уже не увидел.
Глава 13. Последняя коробка (начало)
Вначале не было никаких слов. И света тоже не было. Были темнота и тишина – то есть, было что-то обволакивающее, бесплотно-давящее, удерживающее, потому что самих понятий «темнота» и «тишина» тоже не было.
Существует ли сознание, если оно себя не осознает?..
Это было похоже на сон – некрепкий сон, от которого, тем не менее, невозможно проснуться. Ничего до этого сна и кроме него не существовало. Так длилось долго – а может и нет, но казалось, что долго. Течение времени почти не ощущалось, но все же оно было: время тяготило, а значит, существовало. В какой-то момент темнота стала видимой, и пришло понимание, что это темнота и можно видеть. Сознание словно бы прозрело, обратившись в один глаз, видящий все одновременно на триста шестьдесят градусов вокруг себя. Вместе с этим появилось чувство тревоги: темнота виделась со всех сторон сразу, не нужно было поворачиваться, чтобы увидеть ее позади – а так быть не должно (пришло откуда-то знание). Потом в сознании начали возникать неопределенные образы, не имеющие словесного выражения понятия, отголоски чувств и эмоций, запечатленных памятью. Все это было зыбко, смутно, и никак не получалось вычленить из этой призрачной массы хоть что-то конкретное, и это было мучительно. Так длилось еще какое-то время. Изнывая от невозможности преодолеть свою беспомощность, сознание колебалось в темной пустоте, и хотелось, чтобы это прекратилось, но невозможно было представить, что бы могло наступить, если бы прекратилось это. А потом по той темноте, что была впереди, кто-то словно полоснул лезвием, и в ней появилась прореха, которая стала быстро расширяться и наполняться яркими красками. По форме прореха напоминала глаз без зрачка, и какое-то время оба эти глаза – тот, что пребывал в темноте и видел все вокруг себя, и тот, что не имел зрачка, но был наполнен зыблющимся цветом, – смотрели друг на друга. А потом один, новый глаз будто бы кинулся на другой, проглотил его – и схлопнулся.
* * *
Когда Лола открыла дверь, Кристина с порога зашипела на нее:
- Ты что творишь?!. Ты понимаешь, что делаешь?!.
Она ворвалась в квартиру, быстро поняла, что Лола дома одна, и принялась кричать уже в полный голос:
- Ты с ума сошла! Ну на кой ты с ними сцепилась? Что вы не поделили-то?..
Не прекращая кричать, Кристина стала снимать обувь. Движения у нее были ровные, хотя и торопливые, и это совсем не вязалось с ее истеричными криками.
- И тебе доброе утро, - сказала Лола, запирая дверь. Нос и губы у нее были разбиты, но выглядела она весьма довольной. Кристина вышла на свет, подождала, когда Лола подойдет к ней, и, взяв лицо подруги в ладони, стала кутить его так и этак, осматривая длинную ссадину и кровоподтек.
- И почему ты это до сих пор не убрала? – строго спросила она.
Лола аккуратно вынулась из ладоней Кристины, встряхнула головой.
- У одного перстень был особенный. След от него так не убрать.
- Ну и зачем ты с ними сцепилась?.. – начала Кристина по второму кругу.
Лола почувствовала себя нашкодившим школьником, которого ругает классная руководительница, - ругает вяло, не от души, в силу своих должностных обязанностей. Она повернулась и пошла в свою комнату. Кристина последовала за ней.
С ремонтом Лола решила подождать, но в ее комнате все же произошли существенные перемены. Громоздкий шкаф и старый диван отсюда исчезли, их места заняли кровать и стенка из прежней квартиры. Вместо фортепиано теперь стоял узкий комод, над ним прикрепленным к стене висел телевизор. От трюмо остались только зеркала: все три теперь были тоже повешены на стену, отчего комната, как будто бы ставшая больше, навевала мысли о танцах или гимнастике.