Врач ее провожать не стал. Они с мамой решили последние вопросы еще в корпусе и сделали это, по-видимому, быстро, раз уж она успела выйти на улицу, пока Оля собиралась.
- Ну, как ты? – с тревогой спросила Оксанка. Если бы этот вопрос задал кто-то другой, Оля, наверное, не на шутку рассердилась бы: им ее уже замучили. Но Оксанка была лучшей подругой, ей прощалось и не такое, так что Оля улыбнулась.
- За последние полчаса новостей нет. Все закончилось. Пойдемте отсюда.
- Ничего не закончилось! У нас еще реабилитация, и наблюдение, и профилактика… – мама выдернула из руки Оли сумку с вещами. Оля мысленно досчитала до пяти и ответил:
- Мам, со мной все будет в порядке!
Но мама не слушала. Продолжая перечислять все, что еще предстоит дочери, и, разумеется, не вздумав вернуть ей сумку, она двинулась в сторону больничных ворот. Оксана с пониманием посмотрела на подругу. Она удержалась от того, чтобы толкнуть ее локтем в бок, – я, мол, тебя понимаю – но движение это все-таки сделала, и они пошли следом.
С первых же дней, как только Олю положили в больницу и стали готовить к операции, она не переставала размышлять о той минуте, когда выйдет отсюда и вернется в «большой мир». Конечно, у нее был телефон и интернет, к ней приходили посетители. Но она все равно думала, что у нее хватит времени соскучиться по маме, по Оксанке, по всем остальным – по целому миру за пределами больницы. Но вот этот день наступил, а Оля не чувствовала ничего, кроме усталости. Больше всего хотелось, чтобы все оставили ее в покое и вместо маленькой запланированной вечеринки устроили самый обыкновенный день. Однако пришлось выдержать поход в кафе, сопровождаемый бесконечным стрекотанием мамы. И чего она так разговорилась? Ведь бегала же в больницу каждый день, для этого даже отпуск себе на работе выпросила вне очереди… Только после клятвенного обещания прийти домой через два часа и никуда не убегать от Оксанки Оля смогла уговорить ее оставить их.
- Хочешь сходить куда-нибудь? – спросила Оксанка, когда они вышли из кафе. Обкорнанное дерево, росшее на тротуаре, отбрасывало геометрическую тень. Желтые солнечные лучи скользили по асфальту, забегали на обувь и одежду.
- Давай просто погуляем.
- Давай.
Они пошли в парк к большому фонтану, стоявшему в центре аллеи. Мама Оли часто гуляла здесь с дочкой, когда та была совсем маленькой. Оля любила этот парк и этот фонтан, и Оксана знала об этом. Сейчас, правда, фонтан молчал, сквозь зеленовато-прозрачную воду было видно несколько прошлогодних листьев, приютившихся на дне. Они казались сделанными из бронзы и покрытыми патиной. Оля со странным вниманием рассматривала эти листья.
Оксанка решила, что Оля заскучала, и принялась рассказывать о том, что происходило все это время в колледже. Оля слушала ее вполуха – она и так все это знала, сама Оксанка рассказывала это ей и раньше, когда приходила в часы посещений, а еще одногруппники писали. Все это было не очень-то интересно, к тому же Оля и сама могла все узнать, вернувшись в колледж.
- Что нам задали на завтра? – спросила Оля.
Оксанка остановилась и посмотрела на подругу, как на сумасшедшую.
- Ты что, на занятия собралась?
- Ну да. А что?
- Даже не думай об этом! Тебе на больничном еще сидеть и сидеть!
Оля рассердилась.
- Да хватит уже, насиделась! Я и так пропустила почти месяц. Это много!
- Ничего не много! – внезапный яркий солнечный луч плеснул Оксанке в лицо, она запоздало зажмурилась, потерла на миг ослепшие глаза, встряхнула своей куцей челкой. – Нечего тебе геройствовать. Ты вспомни себя год назад. Ты не ходила неделями, то в больнице, то дома. И ничего же, все наверстывала, все сдавала, никто до сих пор тебя из колледжа не выгнал...
- Учителя всегда жалели меня. В этом нет ничего удивительного! Подумай сама: девчонка без отца, к тому же с больным сердцем. Выгонят из колледжа – не получит образования, физически работать не сможет. Кто тогда будет заботиться о матери на старости лет?.. Я знаю, как вы все рассуждаете. Чего вы все делаете из меня умирающую? Мне совсем не настолько плохо!