Бросив на пациентку еще один взгляд, посетитель достал мобильный телефон, выбрал номер, нажал на кнопку дозвона. Трубку на том конце сняли сразу.
- Я на месте, - сказал посетитель. – Она здесь, я ее вижу.
- Как она? – раздался в трубке хрипловатый голос.
- Тело мне не спасти. Я предупреждал тебя…
- Ничего. Сделай, как мы договаривались.
- Ты уверен?
- Да.
- Хорошо.
- Тогда жди ее в следующий раз.
- Да, конечно… Благодарю тебя.
Посетитель ухмыльнулся.
- Пока не за что, - сказал он, повесил трубку и спрятал телефон.
После секундного размышления он все-таки вернулся к двери и закрыл ее на защелку. Потом взял стул и переставил его к торцу кровати, в узкий проход между кроватью и стенкой. Положив на стул кейс, посетитель открыл его и вынул зеркало. Он поставил его ребром на дно кейса, так, чтобы лежащая в постели девушка отражалась в нем. Затем посетитель расставил по палате около десятка маленьких свеч, на огоньки которых не среагировала бы система противопожарной безопасности. Поджигая их по очереди, он принялся что-то тихо наговаривать себе под нос – словно повторял слова когда-то заученной песенки.
Когда все свечи были зажжены, посетитель вернулся к зеркалу. Он достал из кармана пузырек с темной жидкостью, и, не прекращая повторять загадочные слова, стал осторожно лить эту жидкость на зеркало.
Как только первая капля попала на отражающую поверхность и поползла по ней, в палате явственно потемнело – словно вдруг наступили сумерки или даже ночь. Пламя свечей сделалось ярче, а лицо и руки девушки – белее. В воздухе отчетливо запахло железом и травянистой горечью. Посетитель продолжал лить жидкость, и она растекалась по зеркалу, и зеркало обретало темно-металлический цвет. Несколько черных струек стекло на дно кейса, и по ткани обшивки стали расползаться грязные пятна.
Вылив на зеркало всю жидкость из пузырька, посетитель замолчал, перевел дыхание. Потом, прикрыв глаза, прошептал:
- Ну, где ты? Иди сюда… Иди сюда, не бойся…
Довольно долго посетитель стоял молча и неподвижно. Но зрачки его глаз под полуприкрытыми веками двигались, словно он вглядывался куда-то и кого-то искал своим взглядом. В какой-то момент зрачки замерли – там, во тьме, куда был устремлен ищущий взгляд, промелькнул силуэт. Промелькнул – и тут же ринулся прочь. Острая боль пронзила висок посетителя – он схватился ладонью за голову, скорчился, просипел через стиснутые зубы:
- Дай догореть свечам, а потом уходи! Сколько раз можно повторять?..
Но через пару секунд боль отступила, а потом и вовсе исчезла. Посетитель встряхнул головой, оглядел пациентку, по-прежнему неподвижно лежащую на постели, и принялся торопливо тушить и собирать свечи. Он бросал их в кейс, не заботясь о том, что испачкает обшивку еще и воском, а потом перевернул зеркало и защелкнул замки. Открывать кейс когда-либо еще не стоило ни одному нормальному человеку.
Оглядев палату, посетитель вернул на место стул, оправил халат и вышел. Уже находясь в коридоре, он услышал, как заверещала аппаратура, сберегавшая жизнь девушки. Электронный сигнал уже наверняка достиг пульта, с помощью которого за состоянием пациентов наблюдал дежурный. Но к тому моменту, как сюда прибудут врачи, будет уже поздно.
Никем не задержанный, посетитель покинул клинику.
* * *
«Я не хочу умирать.
Завтра у меня День Рождения, и это не самое лучшее время, чтобы делать такие записи. Вообще-то, мне следовало все записывать с самого начала. Но я не думала, что все зайдет так далеко. Так что теперь мне придется просто пересказать то, что случилось.
Я постараюсь записать только самое важно, хотя и в том, что будет записано, будет много лишнего. Об этом всем трудно думать, а писать еще сложней.
Никогда не думала, что скажу такую глупость, но это какая-то мистика… или я сошла с ума. Не знаю даже, что в этой ситуации лучше.