Возвращение Черноснежки

CPU

его частота повышается с помощью множителя, и уже на этой умноженной частоте он и работает. Так вот, сознание в мозгу человека работает по тому же принципу. – Что?!. – Харуюки выпучил глаза, и его пятачок резко выдохнул. – Не, не может быть. Где у нас осциллятор? – Здесь, – мгновенно ответила Черноснежка; обняв синего реального Харуюки спереди и шаловливо закатив глаза, она положила левую руку ему на спину. – Ч-что ты делаешь? – Вот сейчас твой осциллятор стал колебаться немного быстрее. Ты ведь уже знаешь, что это… это сердце! Сердце – это не просто насос для перекачивания крови. Его ритм определяет скорость мысли – это и есть генератор тактовой частоты. Сделав вдох, Харуюки прикоснулся к своей поросячьей груди. Черноснежка, словно играясь с ним, не отводила руки от области его сердца. – Даже если тело неподвижно, частота сердечных сокращений, в зависимости от ситуации, может и возрасти… как у гонщика. Почему? Для мышления. Анализ ситуации, прогноз ее развития – для этого необходимо «ускорение». Или когда два любящих человека прикасаются друг к другу. Чтобы в полной мере ощутить каждую минуту, каждую секунду – они «ускоряются». Палец Черноснежки медленно поднялся от сердца реального Харуюки к его шее. – Сердце своим сокращением создает квантовую пульсацию, которая проходит по центральным нервам в мозг – орган мышления. Если – если этот сигнал перехватывается нейролинкером и разгоняется, что происходит? У Харуюки мурашки побежали по спине. – Мысли… ускорятся? – Совершенно верно; для нейролинкера такое вполне возможно. И это совершенно безвредно как для физического тела, так и для клеток мозга. Прямо сейчас наши нейролинкеры ускоряют частоту биений сердца и пересылают ее в мозг в виде беспроводного квантового сигнала. Множитель может достигать тысячи раз! – Тысяча… раз… Харуюки мог лишь изумленно повторить услышанное. Его парализованное сознание сотрясал текучий голос Черноснежки. – Мыслительный процесс ускоряется в тысячу раз. Это означает, что одна секунда в реальности превращается в тысячу; то есть ты проживаешь шестнадцать минут сорок секунд субъективного времени. Это намного, намного больше, чем в случае гонщика Ф-1. Это не технология уже – это почти магия, «остановка времени». Что же можно сделать с помощью этого чудесного явления… пока Харуюки раздумывал над этим, Черноснежка, словно заметив что-то, вдруг шепотом ойкнула. – ?.. – Ох, прости. Я слишком увлеклась объяснениями, и мы потратили чересчур много времени. Я совершенно забыла, что реального тебя скоро стукнут. – Арр… Харуюки поспешно засеменил ногами, обходя застывшего синего себя спереди. Ну да, они говорили минут пять (где-то 0.3 секунды реального времени); кулак Араи успел преодолеть немалое расстояние. До контакта с круглой щекой Харуюки оставалось меньше 50 сантиметров. Лицо Араи было искажено жестоким упоением; трудно было поверить, что оно собрано из кадров, которые делают скрытые в потолке Общественные камеры. Чему это он радуется? …Да нет, ему есть чему радоваться. Его кулак направляется в меня, а я беспомощно стою с пустой физиономией – никчемный тип в натуральную величину. Эта мрачная мысль пронеслась в сознании Харуюки; он повернулся к Черноснежке. – …Эмм, а это «ускорение» – сколько оно длится? – Теоретически – сколько угодно. Однако в программе «Брэйн Бёрст» установлено ограничение; твое ускорение может длиться не больше тридцати минут субъективного времени – это примерно одна и восемь десятых реальной секунды. От этих спокойных слов Черноснежки глаза розового поросенка, аватара Харуюки, вылезли из орбит. Если реальный он будет сидеть неподвижно целых две секунды, кулак Араи пройдет оставшиеся сантиметры и постепенно вмажется ему в нос. – …Меня же изобьют! – выкрикнул Харуюки; в его воображении возникла картина его собственного тела, медленно взлетающего в воздух. Однако Черноснежка лишь весело рассмеялась и ответила: – А, не волнуйся. Конечно, ты можешь выйти из ускоренного состояния в любой момент. – О, о… вот как. Значит, я могу вернуться в реальность и успеть уклониться от удара… – Легко. Хи-хи, это самое легкое для понимания применение «ускорения». В ситуациях, когда требуется скорость реакции, которой твое физическое тело не обладает, ты можешь спокойно все обдумать, а потом отменить «ускорение» и сделать все, что надо. Все как она говорила: до сих пор он не мог уклоняться, когда его колотили, потому что не видел траектории ударов Араи и не мог предугадывать, куда они направлены, но сейчас, в ускоренном состоянии, он все отчетливо понимал. После отмены «ускорения» надо сдвинуться влево. Всего 15 сантиметров будет достаточно. Харуюки сглотнул, пока эта мысль впитывалась ему в голову, и вопросительно глянул на Черноснежку в ожидании, что она скажет ему команду отмены. Однако, прежде чем он спросил, черная красавица произнесла нечто немыслимое. – Однако ты не уклоняйся. Позволь ему посметь ударить тебя, Харуюки-кун. – Уда… Пятачок Харуюки задрожал, и он выкрикнул: – Ни, ни за что! Это больно. – Чему? – Что?.. В к-каком смысле «чему»?.. – Я спрашиваю, больно будет твоему телу или душе? Улыбка исчезла с лица аватара Черноснежки. Не дожидаясь ответа Харуюки, она, цокая каблучками, подошла и встала прямо перед ним. Черноснежка была на полметра выше, чем поросячье тельце Харуюки; но она наклонилась и взглянула ему в глаза почти в упор. Харуюки стоял как истукан, у него перехватило дыхание. – Тебя ведь не впервые избивает ученик по фамилии Арая. – Д… да. Несомненно, Харуюки не хотел, чтобы она узнала об издевательствах над ним; так почему же он кивнул? – Однако до сих пор он не был наказан, и этому есть две причины. Первая – разумеется, то, что ты это все покорно принимаешь. А вторая – то, что насилие и вымогательство со стороны Араи удивительным образом всякий раз происходят вне поля зрения Общественных камер. Ну да – били Харуюки всегда либо на крыше, за трубой котельной, либо за школой, либо еще в других местах, куда ученики обычно не ходят. Однако это все было не для того, чтобы держаться подальше от посторонних глаз, а чтобы избегать камер. С непонятным выражением лица Черноснежка выпрямилась. – К сожалению, во вторых и третьих классах тоже попадаются люди наподобие этого типа. У них есть нечто вроде сети, там они обмениваются всякой всячиной, например незаконными программами, которые информируют их о зонах действия Общественных камер. Они и хвоста не покажут в зоне камер… даже этому новенькому уже должны были ясно сказать. Ледяной взгляд Черноснежки вновь обратился на синего Араю, потом она странно спокойным голосом продолжила: – Но все-таки он еще ребенок. Я спровоцировала его, и он потерял голову и применил насилие здесь, где всюду камеры. Послушай, Харуюки-кун, это твой шанс. Увернуться от этого удара будет легко, но тогда Арая отсюда просто уйдет. И с ним уйдет шанс дать ему то, чего он заслуживает. …И тогда Арая снова будет над ним измываться. Он отомстит, и по сравнению с этим все, что было раньше, покажется игрой – такое Харуюки мог представить себе с легкостью. Содрогнувшись, Харуюки взглянул на реального себя и на приближающийся кулак Араи. Эта костлявая правая рука тверда как камень; получить этой рукой по лицу очень больно, так что плакать хочется. За последние полгода Харуюки испытывал эту боль чаще, чем ему бы хотелось. Однако – На самом деле болело не физическое тело – болела душа. Это его гордость разрывали в клочья. – …Мм. Харуюки нерешительно спросил Черноснежку: – Если я буду правильно пользоваться «Брэйн Бёрстом», я смогу победить этого типа в драке? Красивое лицо Черноснежки бесстрастно смотрело прямо на него. – …Ты победишь. Сейчас твоя сила намного больше, чем у неускоренных людей, – сила «Бёрст-линкера». Ты можешь нанести ему столько ударов, сколько захочешь, и при этом не пропустить ни одного – если таково твое желание. Мое желание. Как же можно такого не желать? Изящно уклониться от всех каратэшных ударов Араи, заставить его выглядеть хуже свиньи. Разбить ему нос, выбить передние зубы, все до единого, а он пусть плачет, умоляет, стоя на коленях, рвет на себе свои красивые золотые волосы. Скрипнув зубами, Харуюки вздохнул и дрожащим голосом сказал Черноснежке: – …Нет, я так не буду. Я позволю ему себя ударить… это ведь такой редкий шанс. – …Фф. Черноснежка удовлетворено улыбнулась и медленно кивнула. – Мудрое решение. Так, надо обеспечить минимальный ущерб при максимальном эффекте. Как только «ускорение» закончится, сразу отпрыгни назад и вправо. И не забудь лицо тоже вправо отвернуть. – Ла… ладно. Харуюки встал за спиной у реального себя и проследил траекторию кулака Араи. Ну точно – если он отпрыгнет и одновременно развернет голову, даже сила каратиста уйдет в основном в никуда. Он повернулся, чтобы проверить, куда отлетит он сам. Столик был слева, справа же – лишь пустое пространство, никаких препятствий до самого окна, выходящего на школьный двор. То есть – никаких, кроме одного человека. – Ой, нет… плохо. Если я отсюда прыгну туда, то врежусь в семпая. Харуюки стоял всего в метре от сидящей на стуле Черноснежки. Если он вмажется в нее всей своей тушей – страшно подумать, что станет с ее хрупким телом. Однако аватар в черном лишь легонько пожал плечами. – Неважно, так даже эффектнее выйдет. Не бойся, я уклонюсь, ничего со мной не случится. – …Л-ладно… Ну да, если знать заранее, вполне можно уклониться. Харуюки заставил себя кивнуть. – Мало времени осталось. Быстрее зайди в реального себя. Чувствуя, что его подтолкнули в спину, Харуюки шагнул вперед, и его поросячий аватар наложился на синего реального Харуюки. Черноснежка у него за спиной вроде бы тоже села на свое место – ее голос шел с более низкого угла, чем раньше. – Так, теперь я научу тебя отменять ускорение. Удачи – «Бёрст аут»! Харуюки сделал глубокий вдох и – «Бёрст аут»! Тишину разорвал звук, похожий на рев двигателя стремительно приближающейся машины. Синий мир постепенно вернул себе нормальные цвета. Спереди-слева застывший кулак Араи постепенно сдвинулся с места. Сначала медленно, как улитка, потом все быстрее – он летел к щеке Харуюки. Харуюки сделал, что было сказано, – толкнувшись обеими ногами, отпрыгнул вправо и вправо же резко отвернул голову. Стремительно приближающийся кулак коснулся кожи, чуть погрузился – И мир вернулся к нормальному состоянию. «Уааа!» – раздалось со всех сторон; и одновременно левая щека Харуюки ощутила удар кулака. Внутренняя сторона щеки ударилась о зубы, и Харуюки почувствовал, что у него треснула губа. Потекла кровь; однако по сравнению с приемчиками каратэ, которые он ловил прежде, боли было вдвое меньше. Но тело Харуюки медленно, словно в кино, взлетело в воздух. Пожалуйста, увернись! Харуюки молился в душе, когда его спина вмазалась в стоящий сзади стул. Он ощутил приятный запах и прикосновение мягких волос. Стул с грохотом опрокинулся, потом раздался какой-то зловещий стук. Харуюки упал спиной на пол, так что у него дыхалку перебило; глотая воздух ртом, он резко повернул голову, пытаясь понять, сумела ли уклониться Черноснежка. Его распахнутые глаза увидели – отброшенное к стене хрупкое тело. Голова прислонена к подоконнику, руки-ноги раскинуты, как у сломанной куклы, глаза закрыты. Из-под взлохмаченной челки по белой, почти прозрачной щеке стекала струйка крови. – А… ах. Подавляя рвущийся крик, Харуюки попытался вскочить. Но прежде чем он успел это сделать – «Не двигайся!!!» По мозгам Харуюки ударил мысленный приказ Черноснежки, пришедший через все еще действующее Прямое соединение. Его тело среагировало, замерев в лежачем положении, и он ответил: «Но, но… кровь же!!!» «Не страшно, просто небольшой порез. Я же сказала, нам нужен максимальный эффект. Больше Араю ты не увидишь. Второго раза не будет». После этих слов Черноснежки Харуюки лишь взглядом провел слева направо. Арая, по-прежнему стоящий с распрямленной рукой, тупо смотрел сверху вниз на Харуюки и Черноснежку. Кровь постепенно отхлынула от его лица, тонкие губы дернулись, потом еще раз, потом еще. Посреди повисшего над рекреацией молчания… – …Кяаааааа!!! – рванулись вопли учениц от соседних столиков. Арая и прихвостни А и Б не сопротивлялись, когда парни из студсовета скручивали их. Потом примчались запыхавшиеся учителя, и троицу с зеленоватыми лицами и трясущимися ногами увели. Девушки из студсовета проводили Черноснежку в травмопункт. Сам Харуюки отправился в школьный медпункт, где врач налепил ему пластырь. В ушах Харуюки звучали последние слова, которые ему сказала Черноснежка, прежде чем вытащить кабель для Прямого соединения. «…Ой, чуть не забыла сказать. Пока не придешь завтра в школу, ни в коем случае не снимай нейролинкер. Но при этом ни на секунду не выходи в Глобальную сеть. Понял? Ни на секунду! Обещай мне». Харуюки не мог понять, что означал этот ее приказ. За два часа, проведенных в медпункте, в нем возникло некое ощущение отстраненности. Вчера и сегодня столько всего произошло – Харуюки понятия не имел, как он будет это раскладывать по полочкам. Ну, по крайней мере он может не беспокоиться больше о том, что его кроссовки пропадут из обувного шкафчика или, наоборот, в них обнаружится что-то лишнее. Механически переобувшись, он вышел из здания школы и, как ему было велено, отключил нейролинкер от Глобальной сети. Что бы это значило?.. Снова думая об этом, он зашагал к школьным воротам, и тут – – Хару, – донесся до его ушей тихий голос, и он резко затормозил. Обернувшись, он увидел в тени освещенного закатным солнцем школьного здания маленькую фигурку. Обнаружив, что его лицо напряглось, он обратился к фигурке по имени. – …Тию. Он не забыл; вчерашнее происшествие, которое он усиленно выпихивал из сознания, прокрутилось перед его глазами. Уаа, что же мне делать, нет, в первую очередь извиниться, больше я ничего не могу, в панике думал он; тем временем Тиюри Курасима с непонятным выражением лица шагнула на мягкую синтетическую дорожку школьного двора и двинулась к Харуюки. – Аа… это… вчера, эээ. – Хару, я слышала, что произошло на большой перемене, – произнесла Тиюри, перебив его бессвязный лепет. – Что? На перемене… аа, ах. – Они тебя ударили, и ты даже отлетел… вот здесь ты поранился? Больно? Лицо Тиюри с большими нахмуренными бровями придвигалось все ближе; левая рука Харуюки машинально прикрыла пластырь возле рта. «Да нет, это я сам так шикарно отлетел» – но нет, этого он сказать не мог. – Д… да ладно, нормально. Просто чуть поранился. И больше нигде не болит. – …Ясно, слава богу. Лицо Тиюри оставалось напряженным, но теперь на нем появилась слабая улыбка. Девушка быстро огляделась. После того, что было на большой перемене, Харуюки стал темой пересудов всей школы; ученики, возвращающиеся домой, пялились на него без капли стеснения. – Давай для разнообразия пойдем домой вместе, – решительно произнесла Тиюри и зашагала, не дожидаясь Харуюки. «Для разнообразия», сказала она; а мы ведь с самого поступления в среднюю школу вместе не ходили. Но если сейчас Харуюки скажет «нет» и сбежит, это будет повторением его вчерашней дурости. Да. Что бы ни произошло, как минимум надо извиниться за вчерашнее. Тиюри шла широкими шагами, каких трудно ожидать при ее маленьком росте. Харуюки пришлось пробежаться немного, чтобы ее догнать; потом он засеменил рядом с ней, но на некотором расстоянии. Так они вышли из ворот школы и углубились в тихий переулок, где слышен был только шум колесномоторных машин. Обычно, покинув школу, Харуюки шел с закрытыми глазами, а окружающие люди, велосипеды и машины отображались в его сознании цветными символами; но сейчас, отсоединившись от Глобальной сети, навигацией он пользоваться не мог. Почему Черноснежка заставила его так сделать? Харуюки снова погрузился в раздумья, как вдруг идущая справа от него Тиюри произнесла это самое имя, так что он едва не подпрыгнул. – А правду говорят, что у тебя было Прямое соединение с Черноснежкой-сан из второго класса? – Чего?! Отк-куда… «Откуда ты знаешь?» – он это хотел спросить, но тут же понял, что ничего удивительного тут нет. Его Прямое соединение с Черноснежкой наверняка произвело на всех куда большее впечатление, чем нападение Араи. – …В общем, да… Не глядя на кивнувшего Харуюки, Тиюри поджала губки и зашагала еще быстрее. Такое выражение лица говорило о высшей степени недовольства – Харуюки настолько давно был знаком с Тиюри, что знал это прекрасно. Что вообще ей не нравится? Подумав чуть-чуть, он нашел ответ и на этот вопрос. Идиот, швырнувший на пол приготовленное ей бэнто, вместо того, чтобы извиниться, пошел и занялся чем-то непонятным с другой девушкой – кто угодно бы рассердился, не только Тиюри. – Но, но, но там ничего такого странного не было. В смысле, я всего лишь скопировал у нее одну программу. Несмотря на октябрьскую погоду, спина Харуюки обливалась потом, пока он пытался объясниться. Однако лицо Тиюри спокойным все не становилось. Похоже, все-таки в первую очередь надо извиниться за бутерброды! Поняв это, Харуюки начал изо всех сил стараться выстроить в голове слова в правильной последовательности. – Я д-другое хотел сказать… вчера… Но, когда он наконец договорил до этого места, другой голос, донесшийся спереди, заставил его проглотить все последующие слова. – Привет, Хару, Ти-тян! Вот это совпадение; тоже домой идете? Тиюри резко остановилась, а Харуюки поднял голову. С верхних ступеней эскалатора седьмой кольцевой линии им махал мальчик, их ровесник. Его школьная форма была не такая, как в Умесато, а сине-серая со стоячим воротничком на пиджаке. В правой руке он держал старомодную черную кожаную сумку, за плечом висел синай[8] в футляре. Чуть длинноватые опрятные волосы с прямым пробором, красивое лицо, идущее ему больше, чем кому бы то ни было; да и вообще красивый парень. – А… Так-кун! Моргнув несколько раз, Тиюри улыбнулась. А только что была такая недовольная. При этой мысли Харуюки в третий раз за короткий промежуток времени мысленно прошептал «ну разумеется». Она ведь шла с противным типом, который бросил ее бутерброды, а теперь случайно повстречалась со своим парнем. Такуму Маюдзуми, друг детства Харуюки и Тиюри, подбежал к ним (футляр с синаем раскачивался за спиной) и с радостной улыбкой сказал Харуюки: – Привет, Хару! Давно не виделись. – Привет, Таку. Давно не виделись… правда, что ли? – ответил он, глядя в лицо Такуму, который был на десять сантиметров выше него. – Ну да, я тебя вживую уже две недели не видел. Ты и на домовых мероприятиях не появляешься. – Я на соревнованиях был, – насупив брови, ответил Харуюки. В улыбке Такуму отчетливо читалось «ну, ты как всегда». Они трое были ровесниками и жили в одном и том же многоэтажном доме в северном Коэндзи. Но одного лишь этого было недостаточно, чтобы Харуюки подружился с мальчиком, у которого было все, чего не было у него. К счастью, Такуму учился настолько хорошо, что смог поступить в престижную школу всех ступеней[9] в Синдзюку, и именно поэтому Харуюки мог общаться с ним, ни о чем не думая. Ведь Такуму не приходилось видеть, как над ним издеваются в районной начальной школе. Что касается Тиюри, ходившей в ту же начальную школу, что и он, то Харуюки сказал ей (то есть упросил ее) не рассказывать Такуму, как к нему относятся. Если бы Такуму узнал, он бы, конечно, спас Харуюки – отловил бы тех гадов и излупил своим синаем. Однако Харуюки был уверен, что, хоть это и прекратило бы издевательства, после этого он уже не смог бы остаться с Такуму друзьями. – Да, кстати… – начал Харуюки, когда все трое зашагали вместе. В школе он редко сам начинал беседы. – Я видел по сети видео с прошлогоднего городского турнира. Таку, ты просто супер. Всего в первом классе, а уже чемпион. – Да ладно, просто повезло, – Такуму поскреб в затылке и улыбнулся, как от щекотки. – Проблемный парень отсеялся в полуфинале. И еще Ти-тян помогла, она приходила поболеть. – Э, что, я?! – распахнув глаза, воскликнула Тиюри, идущая рядом с Такуму с другой стороны. – При чем тут я, я ничего, я просто сидела в уголке и смотрела… – Ха-ха-ха, а кто вопил «выруби его!», не ты? – весело рассмеялся Такуму. – И потом, ты сказала мне, что, если я проиграю, ты не дашь мне бэнто. У тебя тогда был такой серьезный вид, Ти-тян. – Блиин, я ничего не слышу! Ничего не слышу! Глядя, как Тиюри закрыла уши руками и ускорила шаг, Харуюки пихнул Такуму локтем в бок. – Понятно, вот, значит, почему ты так серьезно настроился на финальный бой. – Типа того, ха-ха-ха. Смеясь вместе с Такуму – Да, это здорово, подумал Харуюки. Два года назад он сделал правильный выбор. Сейчас они могут говорить друг с другом так же, как и раньше. Он не хотел, чтобы их отношения развалились. И тут Такуму, словно идя в контратаку, весело произнес: – Хару, ты ведь тоже вчера ел бэнто Ти-тян? – Ээ, нет, это, в общем… Глядя на резко напрягшуюся спину Тиюри, Харуюки слегка запаниковал. О нет, я же до сих пор не извинился, надо сейчас, а может по мэйлу, когда вернусь… Нет, постойте-ка. Откуда Такуму об этом знает? У Харуюки заплелись ноги, и он чуть не упал, но Такуму, ойкнув, вовремя поддержал его. Однако Харуюки этого даже не заметил; его мозг перегревался от мыслей. Тиюри сделала те бутерброды, потому что знала, что его обеденные деньги отбирает Арая и его компашка. Она не очень хорошо готовит; так, может, она это сделала по совету Такуму? Если так, это значит, что Тиюри рассказала Такуму. Что над Харуюки измываются. Иначе он бы не сказал того, что сказал сейчас. Мозги Харуюки уже раскалились добела. Сам того не сознавая, он стряхнул руку Такуму, поддерживающую его за правый локоть. – Э, эй, Хару?.. Харуюки был не в силах смотреть Такуму в глаза. Его взгляд наткнулся на застывшее лицо Тиюри. Ее губы дернулись, но, прежде чем она успела что-либо сказать, Харуюки выпалил: – Ой… простите, там скоро одна передача начнется, я ее очень хочу посмотреть! Так что я побегу; Таку, пока! И он побежал. Его ноги заплетались, несколько раз он чуть не упал, но все равно бежал что было сил. Те двое, наверно, опять начнут совещаться. Как спасти Харуюки. От одной мысли об этом у Харуюки возникло такое чувство, будто в его внутренности впились острые ножи. Конечно, произошло чудо, и Арая исчез, но, если Такуму об этом уже знал, это было бы слишком даже для иронии. До самого подъезда – нет, даже до самого лифта – Харуюки не останавливался ни на секунду. Этой ночью он видел сон, несомненно, худший за всю его жизнь. Засранцы из начальной школы, Арая, его прихвостни А и Б и прочие сволочи-школьники, чьих имен он даже не знал, возникали один за другим и били его. Чуть в сторонке стояли, держась за руки, Тиюри с Такуму и смотрели. Именно выражение жалости на их лицах, а вовсе не боль во всем теле, было самым невыносимым. Потом стали появляться еще зрители. Рядом с Тиюри и Такуму возникла его мать, потом отец, давно ушедший из дому, потом другие жильцы дома, одноклассники – и все они смотрели на него сверху вниз. Теперь в их лицах была не жалость, но презрительная насмешка. Их было много; все они тыкали пальцами в жалкого, уродливого Харуюки и смеялись. Прекратите. Я не хочу здесь оставаться. С этой мыслью он взглянул в темную небесную высь. Там угадывалась чья-то тень. Расправив крылья чернее ночи, она летела легко, точно птица. Я тоже хочу туда. Выше. Дальше. Я хочу улететь. Вдаль. «…Таково твое желание?» Глава 3 Харуюки открыл глаза и вздохнул. Белый свет, вливающийся в окно, падал на часы; Харуюки увидел, что сейчас полседьмого. Он прикинул, что проспал часов двенадцать. Он был весь в поту, из-за остатков ночного кошмара кожа казалась склизкой. Но что именно ему снилось, он совершенно не помнил. Смутно помнил последние слова, которые ему накануне сказала Черноснежка. «Не снимай нейролинкер на ночь», – так она ему приказала. Может, это имело какое-то отношение к его сну? Принимая душ, он лениво ворочал эту мысль в голове; потом надел школьную форму и, пройдя на кухню, в одиночестве позавтракал хлопьями с апельсиновым соком. Отправил посуду в посудомоечную машину, затем постучался в спальню матери для последнего ритуала перед отправлением в школу. – …Я пошел, – сказал он, обращаясь в полумрак комнаты. С кровати донесся хриплый голос, произнесший что-то невнятное. Похоже, вчера вечером мать перебрала. Харуюки ждал, пока она с помощью своего мобильника зарядит в его нейролинкер 500 иен; вдруг мать раздраженно сказала: – Харуюки, твой линкер отключен. О нет. Харуюки прикоснулся рукой к шее. Чувствуя, что он что-то забыл, он подсоединил нейролинкер к Глобальной сети, и вскоре его электронный счет со звяканьем пополнился. – Я пошел, – вновь произнес он, но ответа не последовало. Осторожно закрыв дверь спальни, Харуюки прошел к входной двери, надел кроссовки и покинул квартиру. Опустившись на лифте на первый этаж, он поздоровался с соседями, которых не помнил, и вышел из подъезда. Автоматическая дверь закрылась, и Харуюки очутился во дворе дома. Через три секунды – БАММ!!! Этот звук сотряс мозг Харуюки. Что?! «Ускорение»?! Как – само, без моей команды?! Харуюки забыл дышать; а тем временем прямо перед глазами возникла строка, набранная знакомым горящим шрифтом. [А ВОТ И НОВЫЙ ПРЕТЕНДЕНТ!] Где-то он эти слова уже видел. Прежде чем он смог вспомнить, где именно, фраза исчезла, а вместо нее в верхней части поля зрения возникло нечто еще более странное. Посередине – число [1800]. Слева и справа протянулись две синие горизонтальные полоски. Под каждой из них – маленькая, тоненькая зеленая полоска. И, наконец, прямо посреди поля зрения, пламенеющими буквами – [В БОЙ!!!] Число сменилось на 1799. Не понимая, что делать, Харуюки первым делом уставился на уменьшающееся четырехзначное число. 1800 секунд. 30 минут. Где-то он уже слышал эти числа. Ах, да – Черноснежка же говорила, предел «ускорения» как раз такой. Но ведь на этот раз Харуюки не то что «Бёрст линк» (команду для начала ускорения) – даже просто «Б» не говорил. И мир тоже не монотонно-синий, а полноцветный. И вообще, что еще за «претендент» и «в бой!»? Пытаясь понять ситуацию, Харуюки лихорадочно заозирался и быстро заметил кое-что. От ветреного октябрьского утра не осталось и следа, но он по-прежнему был в знакомом месте, перед своим домом. Двухполосная улица, вдоль нее универмаг и офисные здания; развернувшись, Харуюки увидел возвышающийся посреди темноты жилой дом, из которого он только что вышел. Однако ни машин, едущих по улице в Синдзюку, ни идущих в школу учеников, заполнявших тротуары, не было. Да и сама улица изменилась: вся в трещинах и ямах, ограждение и дорожные знаки погнуты; в окнах домов разбитые стекла. На перекрестке чуть поодаль была навалена гора каких-то обломков, смахивающая на баррикаду; из большой железной бочки вырывались языки пламени. Следы разрушения коснулись и дома Харуюки: разрушенные бетонные колонны, здоровенная дыра в наружной стене и прочие ужасные вещи. Скорее вернуться домой и проверить, что с квартирой; с этой мыслью он развернулся и, пробежав между кучами обломков, заглянул внутрь подъезда. Его глаза вылезли из орбит. Внутренность здания выглядела как у полигонального дома из какой-то игры – все затянуто серыми поверхностями. Да нет, не «выглядела» – все именно так и было. Это реальность, но в то же время не реальность. Харуюки сейчас «ускорен», он в Полном погружении в виртуальном пространстве, все окружающее – 3D-сцена, смоделированная на основе кадров Общественных камер. Как и синий застывший мир, который он видел вчера в рекреации. И все же – Харуюки никогда раньше не встречал столь детально проработанного виртуального пространства. Он не видел пикселей. Каждый мельчайший камушек у него под ногами был воспроизведен с невероятной детализацией. Если так, то что же с моим телом? Харуюки опустил глаза. Он ожидал увидеть знакомого поросенка, но – – …Что… что это, – невольно вырвалось у него; он был в полном изумлении. Он увидел собственные руки, ноги и грудь, тонкие, будто из проволоки; все тело блестело, точно покрытое отполированным серебром. Его тело смахивало на робота – но только не на боевого робота из игр и аниме. Он поспешно ощупал лицо, но вместо рта и носа его пальцы скользнули по чему-то твердому, точно поверхность шлема. Оглядевшись, Харуюки увидел треснутое стекло в окне жилого дома через улицу и, забУхав ногами, побежал туда. В стекле отражался – да, сделанный целиком из металла робот. Маленькое стройное тело, непропорционально большая обтекаемая голова. Если вкратце – совершенно не впечатляющий вид. Хоть бы рога, что ли, на лбу были… или глаза бы сияли золотым светом. Харуюки мысленно жаловался, обращаясь к неизвестному дизайнеру аватара, как вдруг. Позади его отражения в стекле, на той стороне улицы, возникло несколько искривленных человекоподобных теней. В шоке Харуюки скрючился всем своим металлическим телом и развернулся. Неизвестно когда появившиеся три фигуры стояли возле разрушенного универмага. Там было темно, так что Харуюки мог разглядеть лишь силуэты, – но каждый из них был крупнее Харуюки. Тени вроде как смотрели друг на друга и беседовали. Харуюки невольно вслушался. – …Странный какой-то парень, по-моему, слабак. – Не помню этого имени; новенький, что ли? – Но он металлик. Может, все-таки умеет что-то? Эти типы – не NPC

¹⁰

. Харуюки чувствовал это. Судя по манере речи, это явно люди, не программы. Но здесь же виртуальное пространство «ускорения». Значит, у них, как и у самого Харуюки, и у Черноснежки, тоже установлен «Brain Burst» – только так и никак иначе. Тогда они должны знать, что тут происходит. Для начала расспрошу их. Приняв такое решение, Харуюки робко вышел на дорогу Дойдя до белой разделительной линии, он почувствовал, что на него еще кто-то смотрит. Он остановился и повернул голову. Там. Не трое, больше. Непонятно откуда взявшиеся – на крышах раздолбанных зданий, на грудах обломков – повсюду виднелись странные силуэты, и все они смотрели на Харуюки. Однако ближе не подходили, просто – ну да, такое ощущение, будто ждали чего-то. В полном замешательстве Харуюки снова повернулся к середине улицы. Число вверху поля зрения уменьшилось до 1620. Полоски слева и справа от него не изменились. Погодите-ка. До сих пор он не замечал, но под левой и правой полосками были маленькие надписи. Слева – «Сильвер Кроу». Справа – «Эш Роллер»[11]. С такой структурой экрана он был очень хорошо знаком. Харуюки посетило мощное дежа вю. То, что он сейчас видел, – совершенно не новое; за тридцать лет до рождения Харуюки, в конце XX века, подобные игры доминировали в японских игровых центрах. Увиденное им только что как раз и пробудило те ощущения. Это… Харуюки стоял на месте и рылся в памяти, как вдруг сзади раздалось что-то вроде взрыва – он аж подпрыгнул. – ?!. Развернувшись на месте, он потерял равновесие и шлепнулся на пятую точку. Перед его глазами возвышался силуэт. Это был мотоцикл. Только не привычный электромотоцикл… в середке машины приютился давным-давно запрещенный двигатель внутреннего сгорания, от которого исходило тяжелое вибрирующее «дододо». Передняя вилка была нелепо длинной, переднее колесо – идиотски широким. От потертой серой резины шел слабый горелый запах. Харуюки поднял голову. Позади чрезмерно выгнутого руля его испуганный взгляд поймал устроившуюся на кожаном сиденье фигуру мотоциклиста. Весь в черной коже с заклепками; ноги в ботинках широко расставлены, руки скрещены на груди. На голове черный шлем, лицо защищено выпендрежной маской в виде черепа. Из-под маски донесся скрипучий голос. Харуюки слушал в полном обалдении. – Арена «Конец века», давно ее не видел. Свезлоооо… Одна из скрещенных на груди рук покачала указательным пальцем. – Противник – полнейший нуб. Мегасвезлооо!.. Наездник-скелет задрал правую ногу и положил на рукоять; ловко это у него получилось. Тут же мотоцикл взревел, и Харуюки вновь подскочил на месте. Как ни смотри, а этот тип здесь явно не для дружеской беседы. Наоборот, если предыдущая догадка Харуюки верна, то здесь «боевая арена»… а этот наездник тогда – – У… уаа… Харуюки отпрянул назад и развернулся. – Уаа… И он отчаянно понесся прочь, так что ножки его робота аж захрустели. – Уа-ха-ха-ха!!! Беги, беги!!! За спиной у Харуюки вновь взревел мотор, потом раздался визг шин – и секундой позже Харуюки получил мощнейший удар в спину. Его пронзила острая боль, и он взмыл в черноту ночи. Одновременно в левой верхней части поля зрения синяя полоска над словами «Сильвер Кроу» резко сократилась. Увидев это, Харуюки на лету успел подумать: Да, значит, я угадал. Это – игра-файтинг, он – новичок, абсолютно ничего здесь не смыслящий, а его противник – ветеран, умеющий побеждать. Шансов выиграть у Харуюки нет. «Ха-ха-ха, значит, тебя выследили сразу же. Это тебе за то, что не сдержал слова, мальчик». Большая перемена. Как и накануне, Харуюки сидел в рекреации с Черноснежкой, подсоединившись к ней по кабелю. Он не отводил глаз от пластыря под самой челкой. Черноснежка качала головой и смеялась, но только мысленно. Ее рана, накануне впечатляюще кровоточившая, оказалась, похоже, лишь царапиной. Все его излияния благодарностей и извинений за вчерашнее были остановлены взмахом руки. «Это… совсем не смешно. Я думал, вообще помру там… Ну да, сам виноват, что по дурости подсоединил нейролинкер к Глобальной сети…» Черноснежка довольно взглянула на жалующегося Харуюки и, взяв со стола чайную чашку, поднесла к губам. Тарелка с запеченными креветками рядом с чашкой оставалась нетронутой и испускала пар, как и большая порция карри со свининой перед Харуюки. Члены студсовета, сидящие за тем же столиком, уже вовсю орудовали палочками и ложками, живот Харуюки протестующее урчал, но лекция – а точнее, нотация – Черноснежки явно не собиралась заканчиваться. «Но – что ж, это избавляет меня от необходимости многое объяснять. Плата за урок получилась высоковатой, но теперь ты понимаешь, да?» «Понимаю… что?» «Суть программы “Брэйн Бёрст”. Это не какой-то великий заговор, просто…» Харуюки кивнул и продолжил с того места, на котором остановилась Черноснежка. «…Просто игра-файтинг. На основе реальности делаются арены для драк. Просто черт знает что…» «Хи-хи, “черт знает что” – это поднимать ложную тревогу». «Такая офигенная технология, “ускорение”, и что они из нее сделали – файтинг! Да про этот жанр уже тридцать лет никто не помнит!» Услышав это, Черноснежка в задумчивости склонила голову набок, потом иронично улыбнулась. «Хмм, то, что ты сейчас сказал, немножко неправильно. Харуюки-кун, мы, Бёрст-линкеры, вовсе не “ускоряемся”, чтобы играть в драчки. Все наоборот – мы деремся, чтобы продолжать “ускоряться”. Мы вынуждены – это неприятная сторона программы». «Это… это что значит?» «Мм… лучше это объяснить на практике. Войди в “ускоренный” режим». «Х… хорошо». Харуюки отвлекся от своего карри, уселся на стуле прямо и безмолвно выкрикнул команду на ускорение. Бёрст линк! БАММ! Этот звук прошел по телу и сознанию Харуюки, и тут же все ученики вокруг застыли. Все цвета исчезли, сменившись прозрачной синевой. Черноснежка перед ним тоже застыла, но вскоре из опрятной школьной формы, точно дух, покидающий тело, вышел восхитительный аватар в черном. Розовый поросенок Харуюки тоже слез со стула и, не оглядываясь на реального толстого себя, шагнул вперед. – Так… что теперь? – Видишь в левой части поля зрения новую иконку? Харуюки скосил взгляд, как было велено, и точно: в ряду иконок приложений появилась новая, в виде горящей буквы «В». Он поднял левую руку и нажал. – Это главное игровое меню «Брэйн Бёрста». Здесь ты можешь узнать свои характеристики и историю своих боев, а также поискать поблизости других Бёрст-линкеров, чтобы вызвать на дуэль. Нажми кнопку «Матч». Харуюки кивнул и нажал кнопку в самом низу меню. Тут же открылось новое окно; мгновение там было написано лишь «Поиск…», а потом возник список имен. Впрочем, «список» – громко сказано; там было всего два имени. Одно – которое он увидел сегодня утром, его собственное, «Сильвер Кроу», и – рядом второе. «Блэк Лотус»[12]. Харуюки нисколько не сомневался, что это и есть имя Черноснежки как Бёрст-линкера; он поднял глаза, чтобы убедиться окончательно. Как он и ожидал, черная бабочка-парусник легонько кивнула и сказала: – Сейчас мы отсоединены от Глобальной сети и подключены к школьной локальной, так что в списке только ты и я – по крайней мере так должно быть. – Да… Блэк Лотус-сан. «Красивое имя», «Оно так тебе идет» – конечно, ничего подобного он вслух не произнес, лишь его пятачок задрожал. – Так. Теперь кликни на моем имени и вызови меня на дуэль. – Чт… чтоооо?! – Ну, сражаться нам необязательно. Просто дождись, когда выйдет время, и дуэль закончится вничью. Улыбнувшись чуть грустно, Черноснежка подбодрила его жестом руки. В наше время, когда, бывает, десятки тысяч игроков подсоединяются к общей арене и устраивают колоссальную мясорубку, мы с ней сейчас один на один – с этой мыслью Харуюки кликнул по имени в списке, потом в выскочившем меню выбрал [Дуэль]. На появившийся запрос «ДА/НЕТ» – ответил «ДА». Мгновенно мир изменился вновь. Из синей замершей рекреации исчезли все ученики. Колонны и столики вновь обрели цвет, но теперь они выглядели полуразрушенными, источенными временем; на стеклах налип толстый слой пыли. И небо – оно приобрело насыщенный оранжевый цвет. Откуда-то подул сухой ветер, колыхая торчащие из пола то тут, то там пучки неизвестной травы. Вверху поля зрения появилось знакомое число 1800. Влево и вправо протянулись синие полоски, наконец огненные буквы отправили Харуюки [В БОЙ!!!]. – Оо… арена «Сумерки». Мы вытянули редкую карту, – прозвучал голос Черноснежки рядом с озирающимся Харуюки. – Свойства арены: хорошо горит, быстро разрушается, на удивление унылая. – А, оо… Кивая, Харуюки оглядывал свое тело. Он и не заметил, когда его поросячий аватар сменился стройным серебряным роботом. Интересно, как же теперь выглядит Черноснежка… Харуюки поднял голову и обнаружил тот же самый аватар в черном платье, без единого изменения. – Вот, значит, какой у тебя дуэльный аватар. «Сильвер Кроу», красивое имя. И цвет красивый. И форма мне нравится. Черноснежка протянула руку и похлопала по гладкой серебряной голове. Харуюки четко ощутил касание; он вновь осознал, что здесь нет никакой «защиты от касания», предназначенной для того, чтобы оберегать детей. Да, здесь настоящая виртуальная реальность. – Сп-пасибо… но только он на вид какой-то совершено никакой. А переделать его нельзя… нет? Кстати, а кто придумал этот дизайн и имя? И вообще, что такое дуэльный аватар? – Как намекает название, это аватар, предназначенный исключительно для боев. …Ты вчера ночью видел длинный и страшный сон, верно? – …Угу. Что именно ему снилось, Харуюки не помнил, но ощущение, что это был настоящий кошмар, осталось. Невольно он обхватил тонкие руки своего робота жесткими ладонями и стал тереть. – Этот сон вызвала программа, которая залезла в самую глубину твоей сути. «Брэйн Бёрст» берет желания, страхи и мечты своего обладателя, перемалывает их вместе и из всего этого создает дуэльный аватар. – Моя… суть. Страхи и… желания, – прошептал Харуюки и вновь оглядел собственный аватар. – Вот это… мелкое, слабое и скользкое тело – мое желание? Ну да, я часто думаю, что неплохо было бы похудеть, но… хоть бы у меня был какой-то более героический вид… – Ха-ха-ха, все не так просто. Программа берет и использует вовсе не твой идеал, а твои комплексы. В твоем случае – радуйся, что в качестве дуэльного аватара не был взят твой розовый поросенок-кун. Хотя он мне тоже нравится. – П-прекрати. Он мне не нравится. Надо сделать нового черного рыцаря для школьной сети. С этой мыслью Харуюки спросил: – Семпай, значит, твой школьный аватар тоже сделан «Брэйн Бёрстом»? Это символ твоих комплексов? Но он такой красивый… – Нет… – Черноснежка чуть нахмурилась, и по ее глазам прошла тень. – Его сделала я сама, в редакторе. Я… в силу некоторых причин не пользуюсь своим дуэльным аватаром. Почему – расскажу в свое время. – Не пользуешься?.. – К сожалению, мой дуэльный аватар уродлив. Уродлив до крайности. Правда, не пользуюсь я им не поэтому… ладно, сейчас речь не обо мне. Черноснежка пожала плечами, и к ней вернулось прежнее таинственное выражение лица. Ее белая рука вновь погладила голову-шлем Харуюки. – Сегодня утром в Глобальной сети с тобой сражался другой Бёрст-линкер, и ты пользовался своим новым аватаром. Ты был начисто разгромлен. Так? – …Мм, в точности. Сделали меня шикарно. – Экран с результатом боя, ты его хорошо запомнил? Невольно Харуюки вспомнил арену, на которой дрался утром. Мрачные руины города, где парень в скелетном шлеме и на вульгарном мотоцикле одним ударом отправил его в полет, после чего его хит-пойнты ооочень быстро закончились. С печальным звуковым эффектом перед ним появилось слово «ПОРАЖЕНИЕ», а потом – – Сейчас вспомню… Там было мое имя, первый уровень, потом вылезло какое-то странное число. Бёрст… пойнт, кажется. Оно уменьшилось с девяноста девяти до восьмидесяти девяти. – Молодец, хорошо запомнил. Бёрст-пойнты, очки ускорения! Вот почему нам приходится выходить на арены. Эти слова Черноснежка почти выкрикнула, потом, сделав несколько шагов к застекленному окну, развернулась. Двумя руками стукнула кончиком зонта в пол, так что кусочки битой плитки разлетелись во все стороны. – «Бёрст-пойнты» – число, которое показывает, сколько раз мы можем «ускориться». Одно «ускорение» – единичка долой. Сразу после установки программы их сто, но вчера в рекреации ты один раз «ускорился», так что их стало на одно меньше. А сейчас ты потратил еще одно. – Арр… а как их поднимать? Неужели платить реальные деньги? – Неправильный ответ, – категорично заявила Черноснежка. – Существует лишь один способ увеличить число Бёрст-пойнтов – выиграть бой. Когда ты выигрываешь – если противник того же уровня, ты получаешь десять очков. При поражении десять очков теряются. Что и произошло сегодня утром. Черноснежка повернула голову, чтобы посмотреть в вечернее небо за окном, потом шепотом продолжила. – «Ускорение» – очень сильная вещь. Победить в драке – легче легкого; можно получать высшие баллы на экзаменах, выигрывать в различных играх, в спортивных состязаниях. На Косиэне[13] этим летом был побит рекорд по хоумранам; парень из первого класса старшей школы, который это сделал, – Бёрст-линкер высокого уровня. – …Что… Черноснежка кинула грустный взгляд на обалдевшего Харуюки. – И поэтому, раз вкусив запретного нектара, мы уже не можем отказаться от «ускорения». А для этого нам нужны Бёрст-пойнты, а значит, мы вынуждены вечно сражаться. – …По… погоди-ка. Что, Бёрст-линкер сразу становится гением во всем? Нет, не то. В словах Черноснежки было что-то странное. Харуюки лихорадочно думал, наконец раскрыл рот. – Аа… ты только что сказала, победа в бою – это плюс десять, поражение – минус десять. Это значит… ведь еще один Бёрст-пойнт теряется на «ускорение», значит, их общее число у всех Бёрст-линкеров может только уменьшаться. То есть у тех, кто плохо умеет драться, оно наверняка упадет до нуля… и что будет тогда?.. – Да, ты быстро схватываешь. Все просто. «Брэйн Бёрст» будет потерян. Черные глаза, в которых будто горело что-то, смотрели прямо на Харуюки. – Программа автоматически деинсталлируется, и установить ее повторно уже не удастся. Даже смена нейролинкера не поможет, поскольку программа знает индивидуальные мозговые волны каждого Бёрст-линкера. Те, кто теряют все Бёрст-пойнты, никогда больше не могут «ускоряться». От ее голоса стало холодно; а она продолжала: – На арену все время выходят новички вроде тебя, так что общий запас очков не обязательно должен снижаться. Но все равно – сейчас он слегка уменьшается. Однако Харуюки из этой последней фразы не слышал почти ничего. – «Брэйн Бёрст» будет… потерян. Харуюки всего два-три раза попробовал на вкус силу «ускорения», и сейчас от одной мысли о том, что оно может пропасть, его пробрало холодом. И дело не только в том, что он не сможет больше «ускоряться». Для Харуюки это значило – он потеряет единственную ниточку, связывающую его с Черноснежкой, которая во всех остальных отношениях живет в ином мире. Лишь теперь он осознал, насколько тяжелой потерей были те десять очков, отобранные скелетом-мотоциклистом. – Итак… что ты будешь делать, Харуюки-кун? Услышав этот прошептанный вопрос, Харуюки поднял голову. – Что я буду делать?.. – Ты еще можешь вернуться. В нормальный мир, где нет «ускорения» и сражений. Идиоты, которые тебя гнобили, больше к тебе не подойдут, это я гарантирую как член студсовета. – …Я… я… «Ни “ускорение”, ни “Брэйн Бёрст” не имеют значения. Я просто не хочу расставаться с тобой». Конечно, такого произнести он не мог. Вместо этого он сжал серебряные кулаки и ответил: – …Я все еще в долгу перед семпаем. – О? – Ты дала мне «Брэйн Бёрст» и вытащила из этого ада. И вовсе не для того, чтобы забрать мои стартовые сто очков, уж это-то я понимаю. Если так… не знаю, как нормально сказать… Видимо, я тебе зачем-то нужен. Ты смотрела мой рекорд в сквоше, потом объяснила с нуля про «ускорение» – у тебя должна быть какая-то цель. Я прав? – …Хмм. Логично рассуждаешь. Чуть улыбаясь, красивый аватар смотрел Харуюки прямо в серебряное лицо. – Я… я правда недостоин так вот говорить с семпаем. Я лузер, толстяк, плакса, я завидую двум своим единственным друзьям и даже ревную их, я умею только сбегать, я вообще ни на что не гожусь. Я просто ужасный. Что я такое говорю… Однако остановить поток слов было невозможно. Слава богу, его лицо – бесстрастная зеркальная маска. – Однако Черноснежка-семпай все равно говорила со мной и даже напрямую подсоединялась ко мне; я понимаю – это потому что я неплох в играх; другой причины не может быть, и меня это вполне устраивает, вот. Что же я на самом деле пытаюсь сказать – надо привести мысли в порядок, потом уж говорить – ох, самое время «ускориться» – нет, я и так уже в ускоренном состоянии. Харуюки был в таком замешательстве, что мог лишь изливать все, что в нем накопилось. – Вот почему… вот почему я хочу оправдать ожидания семпая. Твое… сострадание – я хочу его оправдать. Я сам не знаю, что я могу; если тебе что-то нужно, я сделаю все, что смогу. Поэтому я… не буду удалять «Брэйн Бёрст». Я буду драться… как Бёрст-линкер. Да что же такое, я должен был сказать только последнюю часть! Что же я наговорил. Вывалив из себя все слова, Харуюки от стыда съежился, сжался всем своим худым телом. «По-моему, ты кое в чем неправ, застенчивый мальчик». Харуюки был готов к тому, что именно так Черноснежка считает; однако то, что он услышал в ответ, его потрясло. – «Сострадание»… не произноси таких слов. Харуюки чуть поднял голову и увидел самое взволнованное выражение лица Черноснежки за все время, что он с ней общался. – Я всего лишь глупая и беспомощная школьница. Я такой же человек, дышу тем же воздухом, что и ты, стою там же, где и ты. На этой арене мы оба Бёрст-линкеры. Это ты создаешь расстояние между нами. Всего два виртуальных метра – для тебя это так далеко? Черноснежка замолчала и протянула белую руку Ты далеко. Так пробормотало что-то в груди у Харуюки. Когда на такого, как я, смотрит такая, как ты, само совершенство – ты даже представить себе не можешь, какая это пытка. Я хочу быть слугой. Двигаться, как пешка под твоей рукой, – одно это уже нежданное счастье для меня. Если я сейчас возьму твою руку, у меня появятся надежды, которые мне непозволительны. И позже расплатой за эти отравленные надежды будет двойная боль. С Тиюри и Такуму то же самое. Харуюки достаточно быть просто их другом. Никакой жалости, никакого сочувствия – он не желал ничего большего, чем просто дружба, но… Слова, вырвавшиеся из его рта, были сухи, как мертвое дерево в виртуальных сумерках. – …Семпай, ты вытащила меня из ада. Это… дало мне счастье на целую жизнь. Ничего большего мне не надо, абсолютно ничего. – …Ясно, – пробормотала Черноснежка и опустила голову. Тяжелое молчание повисло над ареной. В конце концов его прервал голос, который, как показалось Харуюки, ничуть не изменился. – Я с радостью принимаю твою решимость. Да, сейчас меня действительно беспокоит некоторая проблема. И для ее решения мне нужна твоя помощь. Харуюки тихонько перевел дыхание и кивнул. – Конечно, я сделаю все, что смогу. Что от меня требуется? – Для начала – научиться сражаться. Кликни на своем имени под полосой хит-пойнтов. Выбери пункт «Установка», там увидишь все команды активации обычных и специальных навыков своего дуэльного аватара. – Сп-пециальных навыков? – переспросил Харуюки, останавливая протянутую было руку. – Да. Когда создается дуэльный аватар, программа раскидывает определенные значения параметров, соответствующие особенностям аватара. Одни аватары сильны в атаке, другие имеют прочную защиту, третьи хороши в спецатаках. Но общее правило таково, что у всех дуэльных аватаров одного уровня примерно один и тот же потенциал. То, что в первом бою тебя разнесли, вовсе не означает, что твой противник был слишком силен, – просто ты не умел сражаться. Тот мотоциклист, «Эш Роллер», был первого уровня, как и Харуюки. Тогда он показался ему ужасно крутым; а на самом деле он не сильнее «Сильвер Кроу»? Если так, то у этого маленького, тощенького робота должен быть просто потрясающий спецнавык. Харуюки в предвкушении протянул серебряный палец и прикоснулся к своему имени. Раздался звуковой эффект, и перед Харуюки открылось полупрозрачное окошко. Слева простой анимированный человечек показывал движения, справа высвечивались названия навыков. Первый. Подсесть, сжать руку в кулак, резко выбросить руку вперед. Обычный навык «Удар». Второй. Отвести правую ногу назад, нанести удар вперед. Обычный навык «Пинок». И, наконец, специальный навык. Скрестить руки, развести в стороны, отклонить голову, резко двинуть ее вперед. Название – «Удар головой». И все. Больше ничего. – …Эээ, – обалдело промямлил Харуюки. – Обычные навыки «Удар» и «Пинок»… а специальный – всего лишь удар головой. – О? Услышав это, Черноснежка приложила правый указательный палец к подбородку и склонила голову набок. Харуюки показалось, что ее выражение лица не изменилось, но долго пялиться он не мог и потому съежился. От одной мысли о разочаровании в ее глазах его всего бросило в жар. Сам того не ожидая, он раскрыл рот. – Не, нормально. Ничего неожиданного. Этот аватар, похоже, совершенно бесполезный. Прости, что не оправдал надежд. Ничего, можешь просто оставить меня. Считай, что ты просто проиграла в лотерею. – Ты… глупый!!! От этого выкрика содрогнулось все его тело. Харуюки поднял голову; он и не успел заметить, когда Черноснежка успела оказаться совсем рядом. Подняв брови, она смотрела на него сверху вниз прожигающим насквозь взглядом. – Я ничего не буду говорить о том, как ты живешь, – я ведь такая же школьница, как ты. Однако в отношении «Брэйн Бёрста» я на шесть лет старше тебя. Я сказала уже: все дуэльные аватары имеют одинаковый потенциал. Что, забыл? – Но… но мои навыки – всего лишь удары рукой, ногой и головой… – Значит, где-то еще наверняка есть сила, которая их дополняет. Взгляд Черноснежки немного смягчился, и она продолжила увещевающим тоном: – Твой дуэльный аватар – порождение твоей души. Что будет, если ты в него не будешь верить? Я в первую очередь не верю в самого себя. Так Харуюки мысленно пробормотал и кивнул. – …Прости. Я буду верить… если не в себя, то по крайней мере в твои слова. При этих его словах лицо Черноснежки чуть изменилось – возможно, она просто грустно улыбнулась, – и Харуюки слегка расслабился. – Но прежде, чем ты выучишься сражаться, ты должен выучить еще кое-что. Сила – это… Черноснежка помолчала немного; ее слабо улыбающееся лицо было печальным. – Сила – не просто слово, обозначающее достижение победы. Я потратила слишком много времени, чтобы это понять. А когда поняла, было уже поздно. Значения этих прошептанных слов Харуюки не мог ухватить. Он склонил голову набок и собрался было спросить, но Черноснежка, не давая ему сделать этого, вдруг развернулась. – Хмм, уже почти пора. Харуюки взглянул на счетчик времени; от 1800 секунд осталось всего 20. – Ладно, следующим уроком будет практическое занятие. – Э… что?.. В каком смысле?.. Черноснежка бесстрашно улыбнулась озадаченному Харуюки. – Разумеется, тебе предстоит забрать их назад. Твои десять очков. И сразу после этой фразы выплыло слово «Ничья», бой закончился, и «ускорение» тоже. Как только они вернулись в настоящую рекреацию, Черноснежка, не оставив Харуюки шанса что-либо добавить, выдернула кабель Прямого соединения и убрала его. – Ладно! Давай поедим, Арита-кун. А то еда стынет. Улыбнувшись, она взяла со стола ложечку. У Харуюки не осталось выбора, кроме как придвинуть к себе тарелку с карри. Хотя он взял эту тарелку полчаса субъективного времени назад, от нее по-прежнему поднимался теплый пар. У Харуюки заурчало в животе. От окружающих столиков его обстреливали те же недовольные взгляды, что и вчера. Харуюки начал было раздумывать над идеей уйти с карри в столовку и поесть там, но проиграл собственному пустому желудку. Он успел отправить в рот три полных ложки карри, когда старшеклассница, сидящая за тем же столиком, обратилась к Черноснежке, и от ее слов у Харуюки в горле встал ком. – Снежка, ну когда уже ты нам расскажешь? Мы умираем от любопытства. Какие у вас с ним отношения? Харуюки поднял глаза; говорила та самая пышноволосая девушка из студсовета, которую он видел вчера. Второклассница и, кажется, секретарь совета. – Хмм. Черноснежка положила ложечку на край тарелки, элегантно подняла чашку с чаем и, похоже, призадумалась. Ученики вокруг разом затихли. – Если коротко – я ему призналась, а он мне отказал. Мир наполнился криками и воплями ужаса. Харуюки, держа ложку во рту, подхватил тарелку с карри и бросился наутек. – Что… что ты наделала!!! Два часа спустя Харуюки под пулеметным огнем взглядов плелся сзади-справа от Черноснежки к школьным воротам и тихо жаловался. – Чем ты вообще думала!!! Меня опять гнобить начнут!!! Вообще жизни не дадут!!! – Сильное заявление. Черноснежка рассмеялась, потом уже с серьезным видом добавила: – Я сказала правду. Да ты и сам был великолепен. С этими словами она повозилась со своим виртуальным рабочим столом и крутанула кончиком пальца. Тут же в поле зрения Харуюки зажглась иконка – по школьной локалке ему пришел файл. Он кликнул, и прямо перед ним развернулась большая фотка. На фотке был он сам – с ложкой карри во рту и совершенно идиотским выражением лица. Едва увидев это, Харуюки завопил «угяаааа!» и мгновенно переправил файл в корзину. – К-когда ты успела сделать этот скриншот? Даже ловкость рук должна иметь пределы! – Что такого, просто на память. Пока они так переругивались, Харуюки продолжал ощущать на себе испепеляющие взгляды окружающих. Он привычно втянул голову в плечи, но спрятаться за стройной Черноснежкой было без шансов. – Выше голову. В этой школе я многим парням отказывала, но чтобы наоборот – ты первый. – Да когда я успел-то это сделать! – Так говорить очень грубо с твоей стороны. Я могу опять обидеться. …Ладно, сменим тему. Этим своим «сменим тему» Черноснежка оставила вопрос висеть в воздухе, после чего тихо произнесла уже с серьезным выражением лица: – Когда мы выйдем за ворота школы, твой нейролинкер подключится к Глобальной сети. Любой Бёрст-линкер здесь, в «Третьей боевой зоне Сугинами», может вызвать тебя на дуэль. Пока тебя не успели вызвать, сразу «ускорься», найди в списке Эш Роллера и вызови его. – Что… зона? Что, есть какое-то ограничение, откуда можно вызывать противников? На вопрос Харуюки Черноснежка едва заметно кивнула. – Да. Если ты вызовешь кого-то с другого края Токио, полчаса истекут прежде, чем вы встретитесь. …Позже ты сможешь попасть на безграничную арену для групповых боев, но это будет не раньше четвертого уровня. А сейчас сосредоточься на ближайшем поединке. Голос Черноснежки зазвучал немного резче, и она завершила лекцию словами: – Скажу сразу: если ты проиграешь, то не сможешь сразу же вызвать его на матч-реванш. Одного и того же противника можно вызывать только один раз в день. Я буду среди зрителей и, к сожалению, помочь тебе ничем не смогу. …Не делай такое убитое лицо; если ты будешь драться так, как я написала в мэйле, то не проиграешь. – Ла… ладно. Харуюки сглотнул и кивнул. Содержимое текстового мэйла, полученного во время шестого урока, он уже скопировал & вставил себе в мозг. – Это твой настоящий дебют, Сильвер Кроу. Удачи. Черноснежка подтолкнула Харуюки в спину, и он шагнул в переулок, продуваемый пыльным ветром сражения. Глава 4 Арена опять была «Конец века» – ночь, руины и пожары. Съежившись своим и без того маленьким аватаром, Харуюки прятался на пешеходном переходе над седьмой кольцевой линией. Во время предыдущей дуэли он не обратил внимания, потому что был слишком напуган, но сейчас он видел, что, кроме полос хит-пойнтов и счетчика времени, перед его глазами был еще маленький голубой треугольничек. Это был курсор, показывающий направление на соперника. Треугольник указывал прямо на север, куда уходила широкая дорога, и чуть дрожал. Это значило, что противник, Эш Роллер, не стоял неподвижно где-то вдалеке, а, скорее всего, спешил сюда по прямой. Расстояние курсор не показывал. Харуюки мысленно пробежался еще раз по стратегии, которую Черноснежка набросала ему в своем мэйле. «Из твоей информации можно сделать вывод, что у Эш Роллера есть две слабости. Во-первых: когда он движется, он издает громкие звуки». Что верно, то верно. В прошлый раз, если бы только Харуюки обращал больше внимания на то, что его окружало, он бы издалека услышал рев бензинового двигателя. На этот раз его врасплох не застанешь. Харуюки, затаив дыхание, вслушивался изо всех сил. И вот – …Он идет! Курсор едва заметно дрожал, как и прежде, но уши Харуюки уловили низкий рев, который спутать с чем-либо было невозможно. Эш Роллер, похоже, несся по пустынной седьмой кольцевой на полном газу. Должно быть, он просто кайфовал; ведь если он в реальном мире тоже ездил на мотоцикле, то это был маломощный электроскутер, и ему приходилось каждый день плестись в пробках. Да плюс его соперник – тот же новичок, которого он так роскошно отделал сегодня утром. Ну, на этот раз вчистую тебе не выиграть. Потому что первый удар будет за мной. Мысленно скрипя зубами, Харуюки неотрывно смотрел на голубой курсор. Как и прежде, противник мчался на юг; по звуку мотора Харуюки мог примерно оценить расстояние. Но вот у противника такой возможности не было. Он несся по прямой на полной скорости; лишь когда мотоцикл проедет под Харуюки, Эш Роллер заметит изменение положения курсора. Лежа на животе на полу перехода, Харуюки пристально смотрел сверху вниз в направлении станции Коэндзи. Взрывоподобный рев становился все громче, вот уже Харуюки начал ощущать вибрацию… Вот он. Фары Эш Роллер, разумеется, не включал, но Харуюки четко видел отблески огня на хроме. Соперники сойдутся через пятнадцать – нет, через десять секунд. Шанс застать противника врасплох будет только один. Однако оружие Харуюки – всего лишь обычные навыки «Удар» и «Пинок». То есть все, что он может, – спрыгнуть с пешеходного перехода и ударить собственным телом. Страшно. Я так не смогу. Такая мысль на мгновение его посетила, и он тут же мысленно обругал себя. Нечего нести чушь. Я сейчас не толстый 13-летний Харуюки Арита, я Бёрст-линкер по имени Сильвер Кроу. И здесь не реальный мир, а виртуальное поле боя. Здесь мир, в который я вкладывал бОльшую часть своего времени и своей души. Можно сказать, пожалуй, что это и есть мой реальный мир. Так что я не проиграю. Наоборот – я с удовольствием одолею этого человека-скелета! – Уаааа! С этим возгласом Харуюки встал, одним махом вскочил на металлическое ограждение перехода и спрыгнул. Спрыгнув с высоты, угодить пинком точнехонько в мотоциклиста, летящего за сто километров в час, – задачка, пожалуй, более трудная, чем Харуюки себе представлял. Однако с его умением попадать в виртуальные мячи для сквоша, которые разглядеть еще труднее, черепообразный шлем Эш Роллера – просто гигантская мишень. На лету вытянув вперед правую ногу, стабилизировав траекторию расставленными руками, Харуюки несся серебряной стрелой. – …Оуа?! Он услышал вскрик, вырвавшийся из-под черепа-забрала. В следующее мгновение ступня в серебряной броне вмазалась точно в середину черепа. Раздалось грандиозное «БАБАХ!!!», и по маске от центра к краям пошли трещины. Голова мотоциклиста с хрустом подалась назад. Харуюки пролетел над ней, упал на асфальт и перекатился. Какое-то мгновение перед глазами у него все вертелось, но тут же он поднял голову и оглянулся. Мотоцикл отбросило вправо, от передних и задних тормозов летели искры; остановился он, врезавшись в груду обломков сбоку от дороги. Мотоциклист ударился лицом о топливный бак; двигатель, издав напоследок печальный звук, замолчал. – …П-получилось, – сжав правую руку в кулак, прошептал Харуюки и проверил свои и вражеские хит-пойнты. Сильвер Кроу от прыжка с большой высоты потерял примерно 5% хит-пойнтов. Что до Эш Роллера – он потерял куда больше: сперва пинок, потом удар о груду обломков снесли ему около 20% здоровья, и его полоса хит-пойнтов приобрела чуть сиреневый оттенок. Можно сказать, первая атака увенчалась успехом. Но, увы, нанести критический урон и убить противника одним ударом не удалось. Харуюки встал, нашел взглядом пятиэтажное здание слева от дороги и побежал туда. По словам Черноснежки, основная, боевая часть арены «Конец века» – это дорога, так что в здания заходить нельзя. Однако на наружные части зданий это ограничение не распространяется. На стене здания имелась полуразрушенная пожарная лестница, помещенная туда, видимо, на всякий случай. Харуюки запрыгнул на нее и одним махом поднялся до самой крыши. «Теперь насчет второй слабости Эш Роллера. Возможности его дуэльного аватара в основном связаны с его мотоциклом. Боевые способности самого аватара должны быть практически на нуле. Поэтому: сперва ты его атакуешь и наносишь урон, потом забираешься на крышу здания, куда он на мотоцикле не заедет». Такой план сражения дала ему Черноснежка. Если только, когда Харуюки заберется на крышу, у его противника останется меньше хит-пойнтов, чем у него самого, то надо будет лишь дождаться, пока выйдет время, – и победа в кармане. И даже если наездник слезет со своего мотоцикла и тоже поднимется на крышу, Харуюки сможет его измолотить руками-ногами. На первый взгляд план выглядел трусливым. Однако Харуюки нравилось одерживать умные победы, атакуя уязвимые точки противников. Можно сказать, это был его игровой стиль. Сейчас, стоя на крыше, Харуюки захотел вернуть с процентами Эш Роллеру его утренний смех; он подошел к краю крыши. Глядя сверху вниз, он увидел, как остановившийся двигатель разбитого мотоцикла наконец-то заработал вновь. Работающий вхолостую мотор звучал, как чье-то тяжелое дыхание; мотоциклист вытаскивал своего железного коня из-под обломков. Харуюки думал, как бы получше оскорбить Эш Роллера, как вдруг услышал голоса. – А, этот мелкий неплохо справился. – Просто небо и земля по сравнению с утром. Интересно, кто его Родитель. Харуюки глянул в направлении голосов; там, на крыше здания поодаль, на громадном водяном баке сидели несколько силуэтов и смотрели на него. Зрители. Дуэль Бёрст-линкеров длится всего 1.8 секунды реального времени, поэтому, разумеется, кому-то еще «ускориться» после ее начала просто не успеть. Поэтому предусмотрена такая система: когда человек начинает дуэль, его друзья или просто те, кому он интересен, – те, кто заранее внес его имя в соответствующий список, – «ускоряются» автоматически и переправляются на ту же арену. Бёрст-пойнты на это не расходуются. Оглядевшись, Харуюки увидел довольно много силуэтов. То там, то здесь – на крышах, на дорогах. Его они все не могли отметить – значит, все эти Линкеры следят за Эш Роллером. Однако был среди зрителей и тот, кто внес в список наблюдения его, Сильвер Кроу. Это, конечно же, Черноснежка, Блэк Лотус. Интересно, где она сейчас? Харуюки заоглядывался; вдруг один из двоих сидящих на водяном баке помахал ему рукой. – Если выиграешь эту дуэль, я тебя тоже зарегистрирую. Удачи, парень. – Только это будет непросто, – заметил второй. Харуюки мысленно ответил ему: «К сожалению, дальше все будет очень скучно. Просто выйдет время». Пожав плечами, он вновь посмотрел на дорогу. И оцепенел. Далеко внизу мотоцикл Эш Роллера, выглядящий с крыши мелким, как горошина, стоял, упершись передним колесом в стену дома. Пого… чт… что ты хочешь сделать? Ответом ему послужил пронзительный, полный ярости выкрик: – Не очень-то… зазнавайся, лысик!!! Как ты посмел испортить музыку моего Вэ-твин?! «БОГАААН!!!» – взревел мотор, и из хромированной выхлопной трубы вырвалась струя пламени. И тут же громадный американский мотоцикл с ошеломляющей скоростью понесся вверх по стене. – Ааа… Харуюки почувствовал, как его глаза под серебряной маской вылезают из орбит. Он отступил на шаг – и всего через две секунды на расстоянии вытянутой руки, испуская грохот и горелую вонь, возникла стальная махина. Двигатель взвыл, и мотоцикл, подлетев на два метра над крышей, приземлился прямо перед Харуюки. – Уауауауа!!! Харуюки поспешно отступил еще на несколько шагов. Серое заднее колесо с грохотом стукнулось о бетон крыши. По бетону пошли трещины, и несколько осколков ударились о броню Харуюки. Он заметил, что его полоса хит-пойнтов на чуть-чуть укоротилась – новый сюрприз. В нормальных файтингах урон наносится только заранее предусмотренными системой способами. Да, «Brain Burst» нельзя назвать нормальной игрой. Графика и звук, почти не отличимые от реальности, и такая детализация. Здесь-то и должен лежать ключ к тому, как побеждать в этом мире. Зарубив это себе на носу, Харуюки поднял глаза на своего куда более опытного противника. Мастерски выправив мотоцикл, Эш Роллер уставился сверху вниз на Харуюки и принялся говорить высоким металлическим голосом. – Вообще-то, когда я выиграл у тебя сегодня утром, я наконец набрал триста очков и получил второй уровень. Черепоподобное забрало металлического шлема было сломано, и сквозь него виднелась часть лица. Вовсе не устрашающая рожа – лицо молодого парня с тонкими чертами, этакого «ботаника». «Дуэльные аватары – проявление человеческих комплексов». Эти слова Черноснежки эхом отдались в памяти Харуюки. Эш Роллер, улыбаясь тонкими губами, повернул рукоять и продолжил: – У меня была суперпроблема, на что потратить бонус нового уровня – на спецатаку, увеличение скорости или умение ездить по стенам. Аа, я сделал ультраправильный выбоооор… Он убрал руки от руля и направил указательные пальцы на Харуюки. – Так что ты в гигаобломееее. Мог бы и не говорить, я и так знаю. Так Харуюки мысленно пробормотал; однако все это время он не только молча слушал. Он лихорадочно озирался и пытался вспомнить все, о чем писала Черноснежка, чтобы выжать хоть каплю знаний, которая помогла бы ему выкрутиться из этой ситуации. «Если первая атака или отступление после нее сложится неудачно и тебе придется сражаться с Эш Роллером на мотоцикле, твои шансы на победу, к сожалению, будут очень малы. Потому что…» И дальше Черноснежка написала о «специализациях» дуэльных аватаров. Автоматически генерируемое английское имя каждого Бёрст-линкера всегда включает в себя цвет. Цвет и определяет специализацию дуэльного аватара. «Синий» – прямые атаки ближнего боя, «красный» – прямые дальнобойные атаки, «желтый» – непрямые атаки. У промежуточных цветов вроде «фиолетового» или «зеленого» могут быть две специализации. Кроме того, из всех цветов, находящихся вдали от цветового круга, так называемые «металлические цвета» специализируются не на атаке, но на защите. «Металлические цвета, включая твой “серебряный”, встречаются очень редко, это сильные цвета. Они устойчивы к режущим, колющим, термическим и отравляющим атакам, да и в ближнем бою их собственная атакующая сила не мала. Но, конечно же, есть и недостатки. Естественный враг всех металликов – коррозия; кроме того, они уязвимы против дробящих атак». Так Черноснежка проанализировала сильные и слабые стороны Сильвер Кроу; а потом она сообщила подробности про Эш Роллера, которого предположительно вообще никогда не видела. «С другой стороны, “пепельный” цвет Эш Роллера в цветовом круге ближе к синему, чем к зеленому. Низкое насыщение цвета означает, что у него спецатаки. Трудно сказать с уверенностью, его колеса – оружие или нет, но, боюсь, его специализация – дробящие атаки ближнего боя. То есть – твоя броня против его атак почти неэффективна. В таком случае в прямой схватке с ним у тебя есть лишь одно средство». …Уворачиваться все оставшееся время. Говорить так, конечно, можно, но… Харуюки отчаянно оглядывал крышу здания. И в длину, и в ширину здесь и 20 метров нет. План Черноснежки «постоянно уворачиваться» был, видимо, рассчитан на пустую дорогу; вряд ли ей могло прийти в голову, что мотоцикл способен ездить вверх по стенам. В итоге Харуюки забрался туда, где сам же оказался в невыгодных условиях. Когда мотоцикл поедет на него, отступить к пожарной лестнице будет невозможно. А если просто спрыгнуть с крыши, заведомо зная, что он получит урон от падения? Но если в результате он пострадает сильнее, чем Эш Роллер сейчас, обратной дороги уже не будет. Харуюки так и стоял на месте без какого-либо плана в голове; всадник на стальном коне победно расхохотался. – Ия-ха-ха-ха! Что, нечем крыть, лысик полированный? Ну тогда начнем!!! Двигатель внутреннего сгорания взревел, и заднее колесо пробуксовало, выплюнув из-под себя облако синего дыма. Переднее колесо со стуком опустилось на бетон, и мотогромадина понеслась прямо на Харуюки. – Уааа!!! С этим воплем Харуюки отпрыгнул вправо, но дистанция была слишком мала. Колесо чиркнуло по носку ноги, и полоса хит-пойнтов сократилась. И в то же мгновение парализующая боль ударила по нервам. Использование «чувства боли» в виртуальных играх давно уже было запрещено законом. Но здешняя реальность – не просто игра. Она виртуальная, но в то же время сражения идут взаправду. Отъехав от Харуюки всего на три метра, мотоцикл завизжал шинами и крутанулся на 180 градусов – и вот он вновь готов атаковать. Неужели ничего нет? Секретного движения, которое бы разом изменило ход боя, спасло бы его… Ну конечно же – спецатака! Да, название ее – всего лишь «Удар головой», но, может, этот удар такой сильный, что им можно камни дробить. Сделав ставку на этот шанс, Харуюки скопировал движения силуэта, показывающего прием, – скрестил руки перед грудью. Потом подался верхней частью тела вперед и развел руки в стороны. Раздалось гудение, и Харуюки заметил, что его блестящая безволосая голова окуталась белым синяием. Со стороны зрителей донеслись удивленные возгласы. …Получится! Глубоко поверив в это, Харуюки уставился на громадный мотоцикл. – Уооо! – закричал он и, нацелив сияющую голову на фару мотоцикла, помчался вперед. Задолго до того, как голова успела нанести удар, переднее колесо отбросило его назад; он упал на спину, оставив в бетоне вмятину в форме человека. Световой эффект вокруг головы испарился, полоска энергии спецатаки тоже пропала. Отовсюду раздался смех зрителей. И с этим смехом до ушей Харуюки донесся шепот одного человека. – К сожалению, это, кажется, конец. Харуюки охватил знакомый жар унижения. Блин. Блин. В виртуальных играх я должен быть героем. Мой персонаж – просто слабак. Ну что за спецатака этот «Удар головой», который и ударить-то не может? Я так не могу. Харуюки встал, но тут же уныло сел обратно. И тут он увидел – Вдали, на крыше высокого здания, стоял одинокий силуэт. Волосы, развевающиеся под ночным ветром. Слабо колышущееся платье. Прозрачные крылья бабочки. Силуэт был с рисовое зернышко, выражения лица не разглядеть. Однако Харуюки чувствовал – она строго смотрит на него. Нельзя – нельзя сдаваться. Даже если проигрываешь – вставай и снова вставай; проигрывай некрасиво. Если он неспособен даже на это, он и пешкой ее быть недостоин. Проглотив унижение, Харуюки снова начал лихорадочно вспоминать все, что знает, что могло бы ему пригодиться. Виртуальность, но в то же время реальность – главная черта этой игры под названием «Brain Burst». Потрясающая детализация и реализм. Но раз так, то и мотоцикл Эш Роллера – не просто кучка полигонов, собранных лишь для внешнего вида. Он тоже воссоздан во всех деталях – а значит, должен иметь уязвимые места. Мотоцикл – машина прошлого века с бензиновым двигателем. Какие там у него характерные особенности? Шумный. Воняет бензином. Это слабости, которыми можно было пользоваться до непосредственной встречи, сейчас они уже не имеют значения. Не может ехать без бензина. Пробить дырку в бензобаке? Нет, столь высокоточная атака невозможна. Есть ли еще что-то? Хоть что-нибудь… Мотоцикл развернулся, рисуя задним колесом след на бетоне; ярко-желтый глаз в третий раз уставился на Харуюки. И тут Харуюки резко вдохнул. Есть кое-что. Да. Особенность мотоцикла с двигателем внутреннего сгорания, его слабость. – Хия-ха-ха-ххаа!!! Потанцуй-ка ещеооо!!! И стальной конь снова понесся вперед. Одного раза будет достаточно. Вперед, Сильвер Кроу. Будь быстрее, чем он. Стиснув зубы, Харуюки неотрывно смотрел на летящий к нему мотоцикл. Да – тот тип быстр, но не настолько, чтобы его движения нельзя было увидеть. Не нужно впечатляющих прыжков – чтобы избежать удара, достаточно минимального движения. – !.. Сосредоточившись изо всех сил, Харуюки за мгновение до того, как колесо отправило его в полет, скользнул всего на полметра вправо. Кончик рукояти скользнул по его телу – и Эш Роллер промчался мимо. В следующее мгновение Харуюки вытянул руки, понимая, что не обойдется без урона, и уцепился за черное крыло над задним колесом. От сотрясения ему чуть пальцы не оторвало; из суставов посыпались искры, и полоса хит-пойнтов немного сократилась. Скорость мотоцикла чуть уменьшилась. Не упустив этого шанса, Харуюки уперся ногами в землю и откинулся всем телом назад так далеко, как только мог. Раздался треск, металлические ступни разбили бетон, и полоса хит-пойнтов продолжила сокращаться. – Хийя-хаа! – заржал Эш Роллер, обернувшись. – И-ди-ооот!!! Такая букашка, а хочет остановить моего монстрика!!! Ботинки наездника с хрустом опустились на педали. Черные кожаные перчатки выкрутили полный газ. Мотор взревел, глушитель выплюнул пламя. Американский мотоцикл, устрашающе крутанувшись на месте, понесся вперед, волоча Харуюки за собой. Харуюки услышал хруст собственных ног, трущихся о бетон. И одновременно – – Аааааа!!! Он не сдержал крика; ощущение было такое, будто его ноги натирают на терке; они раскалились и немилосердно жгли. – Кия-хя-хя! Если ты сейчас же не отцепишься, то станешь еще короче!!! Голос Эш Роллера, уверенного в победе, слился с душераздирающим металлическим скрипом. Серебряные ноги Харуюки раскалились докрасна, полоса хит-пойнтов укорачивалась с пугающей быстротой. Но Харуюки не разжал рук. Стиснув зубы под серебряной маской, он терпел жар и боль и продолжал тащиться за мотоциклом. Если бы под ними была седьмая кольцевая линия, с маленьким телом Сильвер Кроу произошло бы ровно то, что сказал Эш Роллер, – оно бы укорачивалось, пока не превратилось бы в маленький кусочек металла и не исчезло бы вовсе. Но на крыше полуразрушенного здания было мало места, так что мотоцикл просто не мог ехать вперед до бесконечности. Низенькая загородка приближалась; наездник-скелет издал странное «хёоо!» и наклонил мотоцикл для резкого разворота. Тормоза выплюнули искры, и из-под колес вырвались облака белого дыма. – Куууу! Харуюки отчаянно держался, чтобы его не унесло центробежной силой. Скоро. Еще полсекунды – и придет первый и последний шанс. Обороты движка упали. Мотоцикл закончил разворот и приготовился вновь начать жестокий разгон – Настало мгновение, когда ноги Сильвер Кроу твердо стояли на бетоне. – …Ооооооо!!! – закричал Харуюки. И, собрав всю свою силу, он выпрямился, поднимая двумя руками мотоцикл за заднее крыло. От коленей, локтей и плеч полетели искры, от оставшихся 20% его здоровья отлетела половина, маленькие ноги стояли прямо под громадной тяжестью. 0.1 секунды спустя здоровенное колесо отчаянно завертелось. Но энергия вращения так и не перешла в энергию поступательного движения. Шина вращалась чуть выше бетонной кровли. – О… оо? Прямо перед носом у Харуюки Эш Роллер, все еще глядя вперед, издал изумленный возглас. Еще два или три раза он лихорадочно крутанул рукоятки. Двигатель взревел еще громче, заднее колесо крутилось как сумасшедшее. Но стальная туша мотоцикла не сдвинулась ни на чуть-чуть. Это и была «уязвимость», подмеченная Харуюки. В отличие от нынешних скутеров, у которых электромоторы были в обоих колесах, в мотоциклах прошлого века с двигателями внутреннего сгорания эти самые двигатели передавали вращение только на заднее колесо. Поднять мотоцикл целиком совершенно невозможно, но приподнять его за одно колесо металлический робот-аватар может, даже с учетом реалистичного уровня детализации. И не только приподнять, но и продержать так хоть час. – Блин… ты! Эй!!! А ну опустил на место, лысик!!! – завопил Эш Роллер, оглянувшись на Харуюки. Тот ухмыльнулся, хоть его противник и не мог этого видеть. – Ну уж нет. Если ты против, попробуй покрутить переднее колесо. Вернувшись из ускоренного мира, Харуюки полной грудью вдохнул солнечный свет, потом протяжно выдохнул. Бой завершился на счете 600, то есть он длился примерно секунду реального времени. Но ладони Харуюки взмокли от пота и страшно замерзли. Напряженным пальцем он потянулся к кнопке отсоединения нейролинкера от Глобальной сети, как вдруг его кто-то смачно хлопнул по плечу. – Эй, ты справился, Сильвер Кроу! А я уж подумала, что ты проиграешь. Развернувшись, Харуюки увидел на личике Черноснежки редкую для нее солнечную улыбку. Они оба «ускорились», как только вышли за ворота школы, так что ничего удивительного, что она здесь; но на арене она наблюдала за боем с крыши далекого здания; это сбивало с толку. Вот истинное расстояние между нами. Не выдавай желаемое за действительное. Прислушиваясь к собственным словам, Харуюки неловко улыбнулся в ответ. – Я… я тоже был уверен, что проиграю. – Не скромничай, это была классная победа. Мне бы и в голову не пришло подумать о внутреннем устройстве мотоцикла Эш Роллера… а ты нашел уязвимое место, через которое твой аватар сумел с ним справиться. Так или иначе, свои очки ты вернул. – Я вернул больше. Я двадцать получил, потому что он был уже второго уровня. Черноснежка моргнула, потом просияла и снова хлопнула Харуюки по плечу. – Ха-ха-ха, понятно; вот почему он умел ездить по стенам. – Это не смешно, я был просто в шоке. – Хи-хи-хи, ой, прости. Зато благодаря этому ты нашел интересный способ его одолеть, верно? Я слышала от других зрителей – ты первый, кто применил против Эш Роллера этот трюк. Блестящая победа. – А, хаа… Несмотря на то, что ведущее колесо мотоцикла висело в воздухе и никуда не ехало, Эш Роллер минут пять упрямо пытался подчинить себе мотоцикл, прежде чем наконец слез с него. Харуюки, до того момента лишь сбегавший или летавший под ударами, буквально жаждал нормальной драки; разумеется, его металлические кулаки быстро принесли ему победу. – Даже твои «Удар» и «Пинок» пригодились. А «Удар головой»… ну, он будет работать с противниками, у которых более стандартная манера ведения боя. …Ой, ну что мы просто стоим и говорим. При этих словах Черноснежки Харуюки заозирался. Они вдвоем стояли возле самых ворот школы; ученики, идущие по домам и просто стоящие поблизости, глазели на них с нескрываемым любопытством. Харуюки съежился, стараясь казаться как можно меньше; потом он заметил в толпе лицо Тиюри и забыл дышать. Чисто машинально он отвел глаза. Вчерашнее бегство от Тиюри и Такуму не изгладилось из его памяти. Мало того, что он так и не извинился за сэндвичи, – еще и это. Теперь он понятия не имел, как ему восстанавливать отношения. Нет – это не моя вина. Я сколько раз говорил ей, чтобы она молчала; она сама виновата, что рассказала Такуму про Араю и его кодлу. Не нужна мне их жалость. Харуюки съеживался все сильнее; Черноснежка спросила: – Ну так что, если мы сменим место – как насчет вон той кафешки… хмм? Ты же… – Что ты собираешься делать с Хару? Внезапно раздавшийся совсем рядом голос Тиюри заставил Харуюки подпрыгнуть. Подняв глаза, он увидел, что его миниатюрная подруга детства, вся напружинившись, стоит напротив Черноснежки. Лишь Харуюки знал, что эта поза Тиюри означает, что она совершенно не намерена отступать. Ее большие брови замерли, и она вновь произнесла негромким голосом: – Вчера на Хару напали из-за какого-то фокуса семпая, ведь так? И сегодня ты снова выставляешь его на посмешище; что вообще тебе нужно? Ты что, кайф от этого ловишь? Ииииии… Что происходит что творится что мне делать. Полностью потеряв контроль над ситуацией, скрючившись изо всех сил, он каким-то образом сумел все же двинуть непослушными губами. – Э, это, Тию… – Хару, а ты вообще заткнись!!! Получив по физиономии взглядом, который он слишком хорошо знал еще с детства, Харуюки мог лишь молча стоять и не шевелиться. Черноснежка приняла атаку сверхмощным Лучом Тиюри в высшей степени достойно: прохладно улыбнувшись и чуть склонив голову набок, она спросила: – Хмм… не вполне понимаю, что ты имеешь в виду. Ты обвиняешь меня, что я ради собственного удовольствия заставляю Ариту-куна делать что-либо против его воли? – А что, нет, что ли? Хару это ненавидит, когда он выделяется и на него все смотрят. Ты разве не видишь, что он сам не свой последние дни? Хотя, семпай, тебе не понять. – А. Да, возможно, я действительно поставила Ариту-куна в несколько непривычное для него положение. Однако, полагаю, принимать это или нет – его выбор. Какое ты имеешь право говорить такие слова? – Имею. В этой школе я дружу с Хару дольше всех. – А, дружишь… хех. После этого заявления Тиюри на красивом белом лице Черноснежки возникла суперледяная улыбка. – В таком случае у меня более высокий приоритет. Ты ведь слышала слухи, да? Я ему призналась и в настоящее время ожидаю ответа. А сейчас мы идем на небольшое свидание. Гяаааа… О нет я вляпался конец света завтра же перевожусь. Тиюри и остальные вокруг застыли, как будто Харуюки «ускорился». Сам Харуюки тоже застыл в неестественной позе, лишь пот градом катился по лицу. Посреди гробового молчания Черноснежка извлекла из кармана формы ослепительно белый платок. – Уже почти зима, а ты… смешной парень. Утерев пот с лица Харуюки, она взяла его правую руку в свою. – Ну, до встречи, подружка-кун. И, волоча за собой тушу Харуюки, Черноснежка зашагала по самой середине переулка между двумя рядами расступившихся учеников. Тащась за Черноснежкой, Харуюки оглянулся и увидел, как лицо его подруги меняется с обалдевшего на потрясенное, а потом на нечто готовое вот-вот взорваться от ярости. – К-кстати, о том, что было только что… ты чем вообще думала!!! – выкрикнул Харуюки, когда они свернули в мощенную булыжником аллею и он высвободил наконец свою руку из захвата Черноснежки. – З-з-знаешь что, есть вещи, которые нельзя решить «ускорением»! – А-ха-ха-ха-ха, – искренне рассмеялась Черноснежка. – Ха-ха-ха… ты быстро ухватил суть Бёрст-линкеров, просто здорово. – Это совершенно не здорово! Из-за семпая мне завтра хоть в школе не появляйся! – Кстати, твое лицо и сейчас неплохо смотрелось. Я снова сделала скриншот поля зрения, не желаешь взглянуть? – Не желаю! Выброси его сейчас же!!! – Ху-ху-ху… Шлепая подошвами туфелек по брусчатке, Черноснежка еще какое-то время смеялась на ходу, так что у нее плечи вздрагивали. Наконец, коротко выдохнув, она произнесла: – Да, насчет этого. Я хотела кое-что у тебя узнать… то есть окончательно удостовериться. – О? Узнать насчет чего… насчет Тиюри? – А, вы достаточно близки, чтобы обращаться по имени? – А, нет, нуу, она Курасима, Тиюри Курасима, класс один-один. – Я знаю. Я просто впервые услышала, что она твоя лучшая подруга. А кстати, она на самом деле просто подруга? Под подозрительным взглядом Черноснежки Харуюки закивал. – Да, да. Просто подруга детства… и потом, у нее есть парень. – О? Значит… нет… хмм, хм. – …Что еще за «хм»? – Нет, ничего, я просто лишний раз осознала, насколько глубок реальный мир. – А, хаа… Не понимая, что она имела в виду, Харуюки вздохнул, потом задал вопрос, пришедший ему в голову чуть раньше. – Ээ… ты говорила, что уже знаешь имя Тиюри? – Да. Чистое совпадение; я ее заметила совершенно не в том смысле, как тебя. – Чего? – Это не так-то просто объяснить. Это связано с тем, почему я нашла тебя и пригласила в ускоренный мир. В общем, давай попьем чайку и поговорим не спеша. В честь твоей победы – я угощаю. С этими словами Черноснежка развернулась и зашагала в направлении кофейни, куда, по-видимому, и направлялась изначально. В кофейне было малолюдно – возможно, из-за раннего времени дня. Тем не менее, когда Черноснежка вошла, Харуюки ощутил, что на них двоих смотрят. Да, идти прямо за ней страшновато. На пути домой из школы – да нет, вообще в любое время дня – чаевничать наедине с девушкой… такого опыта у Харуюки совершенно не было. Чувствуя, что его мозг сейчас лопнет от перегрузки, он на автопилоте заказал огромный бокал сладкого напитка и, позволив Черноснежке за себя заплатить, вжался в стул за самым дальним столиком. Тут же взял предложенный ему кабель и воткнул в свой нейролинкер. Уааа, что такое, это смахивает на настоящее свидание… Да нет, такое сочетание совершенно непохоже на свидание. А на что похоже? Сестра и брат? Нет – госпожа и носильщик? «Догадываюсь, о чем ты думаешь». Заметив, что Черноснежка на него смотрит, Харуюки быстро отхлебнул своего напитка с карамельным ароматизатором. «Не, ничего. Ладно, ты что-то говорила, почему ты пригласила меня в ускоренный мир…» «Не торопись так. Это… долгая история». С аристократической элегантностью она сделала глоточек своего не очень сладкого на вид напитка, вздохнула и оперла подбородок о руки. В бледно-желтом свете, падающем от окна, Черноснежка казалась школьницей из старого иностранного фильма. Харуюки лишился дара речи. Да, он словно смотрел кино в стиле ретро, только между ним и Черноснежкой был еще кабель… Он просто сидел и тупо смотрел, так что, когда его вдруг похлопали по лежащей на столе правой руке, он едва не подпрыгнул. «В общем, сегодня ты показал себя молодцом. Еще раз поздравляю с победой, Харуюки-кун». «А… да, спасибо тебе огромное. Я смог выиграть благодаря советам семпая». «Нет, ты смог выиграть благодаря твоему умению адаптироваться. Если так пойдет дальше, ты совсем скоро выйдешь на второй уровень. И даже на третий – еще до конца года». «Хаа… аа… по правде сказать, я даже представить себе не могу…» Он ведь с колоссальным трудом одержал победу, находясь по ходу поединка в очень опасном положении. Выиграть еще десятки столь же тяжелых боев – от одной мысли об этом голова кругом идет. Улыбка исчезла с лица Черноснежки, словно девушка читала, что творится на душе у Харуюки. Она кивнула. «Хм. Да, ты верно подумал, перед тобой долгий путь. Бёрст-линкеров всего около тысячи, но немногие из них достигли четвертого уровня. Пятого и шестого почти невозможно достичь, играя в одиночку. Бёрст-линкеры седьмого и восьмого уровней все командуют огромными группами игроков». «Г-группами?» «Это аналогично гильдиям и командам в других онлайновых играх. У нас это “военные подразделения”… их называют “легионами”. Сейчас ускоренный мир поделили между собой шесть громадных легионов. Правят ими шесть Бёрст-линкеров девятого уровня… они коронованы именами: Синий, Красный, Желтый, Зеленый, Фиолетовый и Белый – “шесть королей чистых цветов”!» Острый как нож голос ворвался в мозг Харуюки, и он выпучил глаза. Заметив его взгляд, Черноснежка улыбнулась чуть печально и моргнула. «…Прости за громкий голос». «Ничего… но… всего шесть?» Он был потрясен, узнав, что Бёрст-линкеров около тысячи, но от информации, что до девятого уровня добрались единицы, его охватило благоговение. «Я много в какие сетевые игры играл, но ни разу не слышал, чтобы так мало игроков добиралось до максимального уровня». Эти слова Харуюки произнес с завистью. Черноснежка приподняла бровь и склонила голову чуть набок. «Я не говорила, что девятый уровень – максимальный». «Э?.. Так есть и десятый? А сколько?..» Вместо ответа Черноснежка отпила своего кофе, откинулась на спинку стула и с веселым видом уставилась в пространство. Кабель натянулся чуть сильнее и закачался между Харуюки и Черноснежкой, словно в серебряном танце. «Программа “Брэйн Бёрст”… полное название “Brain Burst 2039”… была выпущена неизвестным программистом семь лет назад и с тех пор много раз обновлялась. Однако за все это время десятого уровня не достиг ни один Бёрст-линкер. И причина этого лишь одна… слишком суровые требования». «Что, надо выиграть слишком много дуэлей? Тысячу побед одержать… или даже десять тысяч?» «Нет, всего пять». После этих слов она вдруг на мгновение улыбнулась неуверенной улыбкой. «Просто соперник должен быть тоже девятого уровня. Кроме того, если хоть