— Как тебе спалось сегодня? — я подошел к окну и раздвинул шторы. Затем открыл балконную дверь. Приятно-прохладный летний воздух дохнул мне в лицо.
— Хорошо, — Луиза приподнялась на локте, следя за моими действиями. Она в последнее время чаще садилась в кровати, поворачивалась, и вообще проявляла активность. Это мне нравилось.
Мне не нравилось только то, что она по-прежнему не чувствует ног.
— Не скучаешь без няньки?
Со вчерашнего дня по моему требованию сиделку перестали оставлять на всю ночь. В случае необходимости принцесса всё равно могла позвать ее из соседней спальни, но я хотел, чтобы девочка хоть иногда чувствовала себя наедине с собой.
— Непривычно, — призналась Луиза. — Как-то пусто… и немного страшно.
Я весело улыбнулся:
— Но не так страшно, чтобы звать няньку?…
Принцесса покачала головой. Ее губы тоже тронула улыбка:
— Нет. Совсем чуть-чуть. Знаете, доктор, когда нянька ушла… я еще долго не спала. Я думала. Вы говорили, что чудеса для всех разные. Кто-то считает: такого не может быть. А другой это запросто делает.
— Бывает, — кивнул я.
— Но тогда получается, что какой-нибудь человек может делать что-то совсем невероятное? Например, летать. Или очень долго плыть под водой.
— Тебе это кажется интересной мыслью.
— Я просто не думала об этом раньше. Получается, на свете не бывает чудес, потому что если человек что-то делает, это для него никакое не чудо. Ведь правда?
— Ну, я могу только согласиться с тобой. Когда человек что-нибудь умеет, ему самому это видится обычным.
Луиза откинулась на подушки. Ее лицо было задумчивым, как будто она решала какую-то важную проблему.
Затем девочка заговорила снова, и ее голос звучал глуше:
— А вы поверите, если я что-то вам скажу?
Она спрашивала серьезно, и потому мой ответ был не менее серьезен:
— Если ты считаешь, будто в это трудно поверить, то я не могу дать твердых обещаний. Но я буду стараться поверить.
Принцессе этого оказалось достаточно.
— Сегодня ночью, — продолжила она, — я вспомнила вот что. Когда-то раньше я воображала, что могу делать какие-то необычные вещи… Наверное, это мне снилось… Я как будто пряталась под одеялом и зажигала в ладони огонек. Такой маленький… но становилось светло… Мне очень нравилось… наверное, все-таки сон… мне еще снилось, что я летаю, — но это точно был сон…
Она неожиданно разволновалась, стала говорить отрывисто и неясно.
— Не знаю, — сообщила Луиза в конце концов. — Мне казалось, огонек был на самом деле… но, наверное, так не бывает…
Я не стал напоминать, что пару минут назад она предполагала существование самых невероятных возможностей, и вместо этого заметил:
— Ты не уверена точно, приснился тебе огонек, или он был на самом деле.
— Так ярко… Кажется, я думала тогда, что вправду могу зажигать огонек. Да-да! Я хотела показать отцу, но ничего не получилось. А он сказал, чтобы я выбросила из головы ерунду. Так и сказал. И потом — это я хорошо запомнила — сказал, что мне пора взрослеть. Чудеса бывают только в сказках.
Это сбивчивое признание несколько ускорило мой пульс. Неужели Луиза действительно могла зажигать «ведьмин огонь» (как называл его Клод)? Здесь, на отсталой Фриде, родилась девочка с выдающимися парапсихологическими способностями?
Всё могло оказаться простым детским сном, однако, сам владея определенными штучками, я не сбрасывал со счетов и другую возможность. Клод, наверное, распознал бы скрытые способности, но у меня такого чутья пока не выработалось. А значит, следовало идти дальше, надеясь, что моя не очень-то умелая психотерапия даст толк.
— Тебя, должно быть, сильно огорчило, что ты не смогла показать отцу огонёк.
— Да, я расстроилась. Мне кажется, я раньше не думала, что делаю чудо. Это было таким… обычным. Но все вокруг говорили, что так не бывает, и что я слишком много мечтаю. Я хотела показать отцу, но ничего не получилось. Я потом ещё пробовала…
Девочка замолчала. Её лицо стало печальным.
— … и снова ничего не получалось, — продолжил я мягко.
— Да, — кивнула принцесса. — Тогда я начала думать, что… со мной что-то не в порядке. Мне это не понравилось. Я…
Снова длинная пауза.
— Ты хотела просто быть такой, как все, — подсказал я.
— Отец и мама… они очень переживали, когда я говорила об огоньках. Отец хотел, чтобы я молчала о своих фантазиях, если рядом были слуги или кто-нибудь чужой. Я тоже стала переживать. Когда я ложилась спать, мне больше не хотелось снова поиграть с огоньком. То есть хотелось, но…