— Значит, вы и есть известный знахарь Азар? — для чего-то уточнил Виктор. Обращался он вроде бы вежливо, на «вы», но все же как-то свысока. Что ж, тоже полезное качество для правителя — умение держать дистанцию.
Я махнул рукой вышедшим товарищам, и дверь закрылась.
— Да, — мой голос прозвучал безобидно. Скромность подобает лекарям. — Я — тот самый Азар, которого по вашему приказу объявили колдуном, связали и собирались переправить сюда для непонятных мне целей.
Виктор удивленно поднял брови:
— Мне об этом ничего не известно. Я приношу свои глубочайшие извинения, знахарь Азар, и обещаю разобраться в произошедшем.
Он соврал. Неотрывно глядя в его глаза, я это увидел. Он знал об авантюре Бенедикта де Пассо и, более того, сам ее организовал.
В этот краткий миг, когда моя прямая атака застала его врасплох и на доли секунды смяла ментальную защиту, я понял также кое-что большее. Король был психически нездоров. Паранойя давным-давно пустила корни в его душе. Возможно, Виктор всё ещё проводил весьма разумную политику, однако для приближенных он становился опасным человеком. Не знаю, когда и что его так надломило. Мне было ясно одно: нож в спину можно ожидать в любое время дня и ночи. Король плюнет на все свои обещания, если решит, что мы представляем какую-нибудь угрозу для него или его политики. А параноик способен найти угрозу и там, где ее нет вовсе.
Теперь вся история с Бенедиктом (так же, впрочем, как история с Жераром) стала на свое место. Мне больше не требовалось дополнительных разъяснений. Здесь Виктор действовал уже за гранью нормальной логики. Меня, например, можно было просто попросить о помощи, а не посылать «группу захвата», усложняя всё сказками о колдунах. А убирать бесконечно преданного служаку де Льена — и вовсе дурость.
Интересно. Подходящее время мы выбрали для приезда в столицу, ничего не скажешь.
— Благодарю, ваше величество, — сказал я вслух, незаметно сменив тон на более почтительный. — Благо, недоразумение уже разрешилось, и я вновь свободен. Но весть о болезни вашей дочери не оставила меня равнодушным. Если позволите, я бы хотел взглянуть на принцессу.
Король не поспешил дать добро. Он снова прищурился, размышляя. Затем произнес:
— Сейчас мою дочь лечит известный доктор Викониус. Он — лучший знахарь при императорском дворе. Думаете ли вы, что он менее искусен, чем вы?
Он считает, что я добирался сюда интервью давать? «Думаете ли вы…»
Впрочем, здесь недоверие Виктора как раз понятно. Он споткнулся о мой биологический возраст, как раньше Этвик. Ну и то, что я приехал в компании мятежников (фактических или вероятных), выглядело подозрительным.
— Ни в коем случае! — ответил я убежденно. — Познания славного Викониуса (это имя я слышал впервые) поистине велики. Однако же существует древняя пословица о том, что две головы лучше одной. Есть множество разных болезней и недугов. Я осмелюсь утверждать, что ни один из знахарей не лечит одинаково хорошо их все. Для меня будет величайшим счастьем, если я сумею чем-то помочь маленькой принцессе.
В этот момент я отчетливо уловил мысль Виктора: попробовать стоит, всё равно терять уже нечего.
— Хорошо, — сказал король. — Вас проводят.
Он вызвал еще одного слугу и отдал нужные распоряжения. Засим я оставил Жерара наедине с правителем. Пусть решают свои вопросы, а у нас есть другие дела.
Проделав еще одно путешествие по лабиринту полутемных коридоров, мы поднялись на второй этаж. Здесь планировка была попроще. Некоторые залы не отгораживались стенами, и получались большие светлые холлы. Везде мягкие ковры, больше драгоценных штучек. Изящные статуи.
— Здесь, — сообщил слуга, когда мы подошли к одной из дверей. — Прошу подождать.
Он скрылся за дверью. До меня донеслись обрывки слов. Что-то там про короля и нового доктора. Затем слуга вернулся и пригласил:
— Прошу.
Я шагнул внутрь.
Достаточно просторная комната была затемнена. Массивные шторы пропускали совсем мало света. В воздухе чувствовался неприятный запах трав и болезни. Спальню принцессы явно не любили проветривать.
Посреди комнаты стояла широкая кровать. И на этой кровати лежала, укрытая многочисленными одеялами, девочка.
Потом я заметил еще няньку, приосанившуюся на стуле рядом с кроватью и бросающую на меня враждебные взгляды. Старушка, видимо, уже насмотрелась на всяких докторов и желала лишь, чтобы и ее, и принцессу, оставили в покое. Но нянька меня не интересовала.