Мирослава так и не смогла признаться кузнецам, кто она на самом деле, что её отец княжич Святослав Великий, глава города престольного.
Девушка всегда одевалась по простому, не боясь ходить по улицам города одна, без сопровождения, ведь она могла за себя постоять. Одевая простые одежды она давала понять всем, кто встречался ей на улицах, что она из простого сословия, но при деньгах.
Никита же не лез лишний раз с расспросами, ожидая, что Мирослава сама когда нибудь да и расскажет о себе.
Ему нравилась эта девушка, хоть иногда она и была немного дерзкой, но он чувствовал в ней ту девическую скромность, которой, иной раз, не хватало у обычных крепостных девиц, что приходили со своими хозяевами и которые проявляли к нему назойливое внимание, порой ведя себя так неприлично, что Никите было стыдно перед отцом. Но старший лишь ухмылялся в бороду и вздыхал, разводя руки, мол , что поделать - столица.
Никита достал готовый меч, завёрнутый в тряпицу, развернул и подал Мирославе. Девушка в начале расстроилась от того что заказ уже готов, ведь не будет повода лишний раз приходить в кузню. Сердце Мирославы сжалось, но стоило только взглянуть на меч как в груди потеплело и это тепло разлилось по всему телу.
Она осторожно потянулась к мечу, лежащему в руках Никиты, не решаясь взять его в руки,как будто от ее прикосновений тот мог рассыпаться, медленно провела одной рукой по ножнам, вторя узорам, что были выгравированы на них, второй рукой взялась за рукоять и вытащив меч из ножен, немного отойдя назад, взмахнула им.
Меч лежал в руке как влитой, по весу он был лёгким, удобным. Девушка провела рукой по лезвию. На ощупь оно было холодным, хоть и лежало в горячей кузнице.
Никита горящими глазами следил за девушкой и восхищённо ловил каждое её движение, демонстрирующей немалые знания владения мечом, ожидая реакции Мирославы. Она же , придя в полный восторг от этого произведения искусства, такими же горящими глазами посмотрела на парня и воскликнула:
- Он прекрасен, как и его создатель.
Старший кузнец засмеялся, а младший зарделся от услышанных слов. Её слова проникли в душу. Никто ещё не хвалил его за его же работу. Ведь был он всего лишь подмастерье, которому многому надо было ещё учиться.
Но дальнейшие действия девушки привели его в шоковое состояние. Мирослава вложила меч в ножны, притянула кузнеца за ворот рубахи к себе и поцеловала в губы.
Поцелуй длился долго, Мирославе не хотелось отрываться от его таких теплых и мягких губ. Никита же, придя в себя ответил на её поцелуй, но девушка его резко прервала.
От Мирославы никто не ожидал, такого порыва, даже сама Мирослава сама от себя не ожидала, что сможет первая поцеловать мужчину. Старший кузнец закашлялся, а Никита попытался схватить Мирославу и, неожиданно для себя, захотел повторить поцелуй.
Отпрянув от парня, девушка отвернулась от него, пробормотав себе под нос извинения и слова прощания, схватила тряпицу, которой был обмотан ранее меч, выскочила на улицу под дождь и не оглядываясь побежала домой, на ходу заматывая меч в тряпку.
Никита вначале хотел рвануть за девушкой, но переступив через порог кузни, встал под навесом и нежным взглядом провожал ее фигурку, пока та не скрылась за поворотом.
Мирослава чувствовала спиной его взгляд, но оборачиваться не стала, а завернув за угол прибавила скорости, прижимая к груди то самое ценное, что хранил запах её любимого мужчины.
7 глава
Мирослава отвлеклась от написания письма на звук открываемого замка. В две́ри протиснулась Марфа с подносом на котором благоухала всеми запахами всевозможная еда. Служанка осторожно прошла в комнату и поставила поднос.
Мирослава только успела одной рукой схватить наполовину исписанный пергамент, другой подхватила поднос, придвинув к себе.
- Война войной, а кушать хочется.
Марфа приняла из рук княжны пергамент и начала читать, благо грамоте была научена наравне со своей госпожой. Внимательно прочитала написанное и нахмурились.
Мирослава заметила ее реакцию и спросила:
- Что думаешь?
- Ну что тут думать, молодая княжна! Любовь - это хорошо, но така любовь счастья не приносит, а только лишь боль и разочарование.
Мирослава фыркнула:
- Кто бы говорил, Марфа. Тебе столько же годочков, что и мне. Откуда тебе знать, что да как.