- Да сессия ж скоро! - Ответил я. - Думаю, сколько всего еще надо выучить!
- Так остался и учил бы!
- Да ну! Мне после города хочется развеяться!
- Да, вас, городских, надо в лес вывозить, чтобы бока размять!
За запотевшим окном мелькали зимние пейзажи. Мы все ближе были к цели поездки. Мне очень сложно было вспомнить в конце 98 года поехал ли я в лес с братом или нет. Это точно был выбор именно сегодняшнего меня. Я тогда за соснами не любил ездить. Нет, не потому что это было трудно для меня. Я очень не любил из-за глупой традиции ехать и рубить молодые деревья.
Но сама поездка мне нравилась, после стольких лет в бетонных комнатах. Ни одна группа организации активного отдыха не предоставить такой тур - бродить по заснеженному лесу, искать сосны, рубить их и на себе вытаскивать к трактору. Такие вылазки не будешь делать даже просто так, по собственному желанию.
Это были еще советские посадки лесных культур, папа в них принимал участие. Посадки были не в питомнике на ровной площади, а по горам. Приходилось очень много взбираться и опускаться. Способ доставки самый примитивный - складываешь в кучу три-четыре сосны, протягиваешь руки через все, хватает нижнюю и вперед. Каждому надо было вынести около тридцати сосен.
На месте нас еще ждала машина с людьми. Оказалось, что это сотрудники угрозыска, которым папа пообещал елки, только они сами должны были нарубить себе. Нашей задачей было показать им, где рубить.
Знаете друзья, я в этот момент чувствовал себя в каком-то волшебном месте. Правда. Находясь за столько тысяч дней от теплой квартиры, в которой я сейчас редактирую это письмо вам, я чувствовал себя в сказке. Пусть она не такая как в фильмах, но она была и не такой как наша с вами сегодняшняя жизнь.
Эта зима, эти милиционеры у костра, все в штатском, в обычных ватниках, бушлатах, в рваных и грязных штанах, кирзовых сапогах. Все такие настоящие, можно даже сказать русские. Горы вокруг. Мы разожгли костер и сели перекусить перед работой. И я вспомнил, что был с ними в этом лесу. Они были в моей памяти.
И опять этот русский обед. С каждого пакета по чуть-чуть. Здесь сало, здесь яйца, у кого-то котлеты, у кого-то даже яичница, варенная курица, сосиски. И конечно же достали водку. О, этот напиток. Вот без нее не начиналась ни одна работа тогда, мне кажется. Людям предстояло сейчас ходить вниз вверх по балкам и щелям, очень много и долго, а они спиртное пить. Интересно, если им сейчас рассказать про ПП, то как они отреагируют?
А эти колоритные разговоры! Жаль я их тогда не записал! Что касаемо меня, то мне предлагали тяпнуть стопку для сугреву. Я на автомате отказался, на что мой брат сразу отреагировал: " Ты хочешь сказать, что вы там в Краснодаре не пьете? Да не ври ты хоть брату!" Блин, Юра тогда перевел внимание на меня, и мне пришлось отвечать на много вопросов. Я чуть не завалился на главном - "А сколько тебе лет?" Казалось бы, простой вопрос, а я завис. Я хотел сразу же ответить: "35" Но вовремя остановился. Черт, я же все эти дни даже не думал о том, сколько мне лет. Надо было просто от восьмерки 98 года отнять цифру 1. Мне 17! Так мало!
- По ходу, братан! - Сказал один из оперов. - Твой младший брат там хорошо закладывает, что даже возраст не может вспомнить!
Когда всеобщий гогот стих, я предложил все-таки приступить к работе. Если честно, то десять сотрудников угрозыска не очень приятное общество и мне хотелось побыстрей отдаться работе.
Холодно не было совсем, можно сказать даже жарко, единственное, что по глубокому нетронутому снегу тяжело было ходить и через часа четыре промокли штаны и сапоги были полны воды, но бросать это дело никак нельзя было, пока не загрузишь трактор полностью. Это не восьми часовой рабочий день.
Но я хочу вам сказать, что именно в таких моментах я чувствую себя по настоящему живым, а не в кабинете за компьютером. А обед на снегу, эх, куда лучше заходит, чем в офисе! До офиса мне еще шесть лет оставалось.
Загружались мы уже по темноте, температура упала, уставшее тело грелось уже не так эффективно как днем. А промокшая одежда уже кое-где схватывалась морозом. На промокшие ноги дома будет страшно смотреть, сколько они пробыли в воде. Возвращаться домой было вдвойне приятней.
А вечер мне запомнился тем, что я, несмотря на усталость, посмотрел со стороны на весь этот шабаш и подумал о человечестве в целом. Это сейчас перед компьютером вспоминаю это в романтическом ключе, а тогда я был настроен враждебно. Боги, чем мы тут занимаемся? Группа людей из 13 человек сидели у костра, пили спиртное и ели, а потом разбрелись по лесу рубить верхушки сосен, чтобы отвезти их домой и повесить на них игрушки. Они постоят наряженными полмесяца и их выбросят на мусорку! Что за дьявольский ритуал? Может, это не сказка, а одно из местечек ада? При чем финальный костер жег я. В тот год осталось очень много непроданных сосен. И если вам приходится избавляться после нового года от одной елки, то мне пришлось выносить штук тридцать. Я сложил их в кучу выше моего роста, не все поместились, пришлось жечь этапами. Как же быстро горит хвоя! Это был реально адский костер, в котором сгорали трупы человеческой тупости! Иначе я не мог назвать это в тот момент. Когда вы будете наряжать очередную новогоднюю елку, живую, вспомните этого молодого человека, который жжёт погубленные зря хвойные деревья в среднем девятилетнего возраста. Вдумайтесь в этот волшебный новогодний ритуал, который я уже в те годы стал немного ненавидеть.