Когда в моем сне появилась Светлана, то я сразу вспомнил сны, в которые она приходила. И тот первобытный страх, который возникает при появлении покойника во сне. Я сидел на берегу речки, там, в поселке, а она стояла в реке, в белой ночной рубашке. Цвет ее кожи был такой же, как на похоронах, почти белый. Ее не заботило, что происходило вокруг, Светлана с неистовством пыталась отмыть этот трупный цвет с кожи. Терла и терла свои руки, при этом приговаривая: " Я живая, я не могла умереть! Почему же не отмывается? Я живая, живая, живая".
Я сидел, пытаясь не дышать, мне очень не хотелось, чтобы она меня заметила. Разговоры во сне с покойниками до хорошего не доводят, как говорила моя бабушка, они ведь если куда-то позовут, то пиши-пропало.
Она мне снилась снова и снова, в каждом сне не веря, что она мертвая, и говорила, что это невыносимо. Я уже перестал чувствовать страх и вполне осознавал свои сновидения. Мне хотелось поговорить с ней, не смотря на страхи бабушки, что она позовет меня с собой. Но по опыту вам скажу, что этого не получается сделать до последнего дня, когда они уже уходят отсюда насовсем. Слишком зациклены они на своей смерти, ничего не видят вокруг кроме невозможности вести свою старую жизнь. Странно, что по моей теории Клоун Судьбы их не перезапускал сразу, а ждал, видимо 40 дней.
Последнюю свою встречу с ней я помнил на зубок. Появился я во сне у калитки родительского дома. Так интересно было видеть этот сон заново, спустя 18 лет. Не противясь сценарию, я зашел во двор. Там стояла машина брата, которая можно так сказать тоже отправилась на тот свет. Чувствовалось присутствие мертвеца во сне, это какое-то особое ощущение, немного тревожное и холодное что ли. Светлана сидела в этой машине. Она вышла мне навстречу все такая же мертвая, но накрашенная и радостная. Довольно необычно смотрится мертвое тело, покрытое сверху румянами, накрашенные губы и глаза. Но радость в мертвых глазах горела.
- Я пришла попрощаться. Я ухожу. - Начала она диалог. Радость прям выпирала наружу, в отличие от прошлых снов. - Мне нашлось Там место наконец.
- А можно вопрос? - Эти слова я помнил из своего прошлого сна.
- Да, задавай.
- Так Бог все-таки есть?
- Да, - Как-то тихо и неуверенно сказала она, словно выдавая тайну. - Да, есть.
- Скажи, а ты встречалась с Клоуном Судьбы? - На этот раз я нарушил сценарий, но мне было очень интересно, диалоги с мертвыми во сне очень редки в моей жизни.
- Тебе об этом нельзя знать. - Обрезала она и уже в следующую секунду переместилась от нашего места разговора к крыльцу, где ее ждала дочка и мой папа. Как будто мой вопрос действительно был лишний, но хронометраж сна был нерушим. Где-то за калиткой стоял мой старший брат и боялся зайти, как будто был виноват в чем-то перед ней.
Я поспешил к месту прощания, думая об одной странности. С ней прощались ее дочка и мой папа, который тоже умер. Хотя его никуда не звали. Из-за своих мыслей я не услышал прощальные слова. Светлана темной тенью от птичьего крыла взметнулась вверх и исчезла в сторону востока. Дочка бросилась за ней. Я проснулся...
Не знаю, куда она улетела... Быть может в свой 1978 год, где она только что появилась на свет и радует своим появлением маму. Быть может, Там это совсем другое место. Мне известно только одно - от нее осталась только могильная плита с надписями и жизненным отрезком пути.
Этот отрезок - это все, что есть у каждого конкретного человека в этой черной бесконечности. Из бесконечности прошлого она вдруг открывает глаза Там, где ей говорят цифру 1978. А закрывает на цифре 2006. Куда она может пойти, если все ее чувства, вся ее любовь, все ее привязки Здесь? Мне кажется, что нарисовать себе другое место локации или целый мир, может только более широко осознающий человек с более богатой фантазией, а ей ведь некуда отправится как в хорошо обкатанную жизнь, Туда в 1978.
Две тысячи восемьсот третий день
Это то, что каждый всю жизнь ищет
Находит, теряет, находит вновь
Это то, что в белой фате со злобным оскалом
По белому свету рыщет
Я говорю тебе про любовь
Андрей Лысиков
Почти два месяца прошло после похорон, а меня затащили в противоположную церемонию - свадьбу. Наверное, моя первая жена для себя тогда решила: «А почему меня должно еб...ть чужое горе, если у меня по плану был строительство своего счастья?» Я жутко ненавидел эти церемонии бракосочетания, а тут мне было сложнее втройне...
Как сказала моя мама, спустя много лет: «Правду говорят, что нельзя делать свадьбу после похорон, так оно и получилось». С моей стороны все родственники были со скорбными лицами, как будто они знали, что я второй раз нахожусь здесь, что эта девушка мне уже неинтересна, что через год я разведусь и что я делаю это теперь вообще непонятно по какому принуждению. Потому что боюсь что-то менять в своей судьбе, чтобы вернуться домой. Фух! Звучит также нелепо, как и сценарий любой свадебной церемонии.