— Но… в смысле… что, если мне придётся… — нервно начала я.
— Я рассчитываю сделать из тебя хорошую пони, — мягко прервала меня Глори. — И если ты должна помогать… помогай. Но как только я пойму, что ты используешь «помощь» как повод подставить себя под пули, ты будешь наказана. И если снова сделаешь что-то, что причинит мне боль… ты будешь наказана. Начни казнить себя и впадать в депрессию… не сомневайся, ты будешь наказана. — Подцепив крылом ошейник, она приблизила моё лицо к своему. — Я люблю тебя, но всё ещё очень злюсь за то, что ты сделала. Так что, если методы, которыми я пытаюсь помочь, тебя не устраивают, я перестану тебе докучать.
Я поджала губы, но затем обреченно вздохнула, понурив голову.
— Полагаю, у меня нет выбора.
Глори шлёпнула меня по крупу, и я подскочила, в замешательстве посмотрев на нее через плечо.
— Разумеется у тебя есть выбор. Если захочешь, чтобы я остановилась, просто назови меня Реинбоу Деш, — возразила Глори, нежно лаская мою гриву, и я буквально заурчала от удовольствия. — Но если мы собираемся остаться больше, чем друзьями, то отныне ты полностью в моей власти.
Она вцепилась зубами в мою гриву и дёрнула изо всех сил, заставив меня скривиться от боли и застонать. И задрожать…
И улыбнуться…
После полудня она отвязала меня от кровати, и я соскользнула с простыней, чувствуя себя… довольно странно. И не просто странно, а… странно хорошо. Я без утайки выложила Глори всё, что накопилось у меня на душе, и она пустила в ход несколько весьма неожиданных предметов. Дважды меня высекли за Бон, четыре раза — за Попурри, и ещё разок — за Медицинский центр Флаттершай. Когда пришло время получить наказание за Даск, в дело пошли повязка на глаза, оковы и пояс. А уж когда пришла пора ответить за Стигиуса, Глори проявила особую изобретательность…
Забавно. Сейчас, с Глори, я в куда большей степени почувствовала себя кобылой, чем с ним. Никогда не думала, что ко мне можно применить определение «покорная», но, должна признать, то, что происходило вчерашним вечером и минувшей ночью, вызвало у меня целую гамму весьма приятных ощущений. Конечно, Глори не смогла заставить моё сердце биться сильнее или вызвать у меня учащённое дыхание, но она, определённо, помогла мне почувствовать себя счастливой от того, что я жива, и мы по-прежнему вместе. Наши отношения приняли весьма запутанный характер, как и всё остальное в Пустоши…
Но я была совсем не против.
Прицепив поводок к кольцу на моём ошейнике, Глори летела у меня над головой, а я покорно следовала за ней. Меня по-прежнему терзало произошедшее с Попурри, и я никак не могла заставить себя перестать думать об этом. Но теперь у меня появился иной способ справиться с этим, куда лучший, чем просто загонять себя в могилу, пытаясь искупить вину.
У камина, завернувшись в старое стёганое одеяло, лежала Скотч Тейп, внимательно изучавшая свои чертежи. Заметив нас двоих, она театрально закатила глаза.
— Пап, сделай ещё парочку. Сексуальные маньячки прибыли.
Глори слегка покраснела, но тут же улыбнулась и, обмотав поводок вокруг копыта, натянула его.
— Никакие мы не маньячки, — серьёзно произнесла она, а затем подтянула меня к себе, наградив поцелуем, из-за чего мне пришлось балансировать на самых кончиках копыт. — Мы просто… вносим разнообразие в наши отношения.
— Ну, Пап, что я тебе говорила, — бросила Скотч П-21, но вдруг зашлась кашлем.
Глори отцепила поводок и, приземлившись рядом с кобылкой, положила копыто ей на лоб.
— М-м… похоже, у тебя небольшой жар. Сейчас принесу градусник.
Скотч сердито отпихнула её копыто.
— Я в порядке, Глори. Кроме того, учитывая, чем вы двое занимались ночью, я боюсь даже представить, где он мог побывать, — буркнула она, залившись краской, и опустила взгляд на свои наброски.
— Всё было настолько плохо? — спросила я, обращаясь к П-21, не в силах сдержать усмешки. Этот синий жеребец и в самом деле пытался что-то готовить! И, откровенно говоря, аромат от его стряпни шёл просто восхитительный!
— Ну, не думаю, что вас слышало больше народу, чем тот комментарий о «чемпионе в постели», — небрежно бросил он, не отводя взгляда от булькающей кастрюли. — Но ты удивительно громкая, Блекджек.
Я подошла ближе, принюхиваясь к тарелкам, в которых угадывалось что-то вроде пирога, чая и, своего рода, салата.
— Тебя не беспокоит то, чем мы занимались?