Палачи старались и точно выполняли приказ своего боса.
Спустя какое-то время я познакомился с некоторыми инженерами-«сталинцами», вместе с которыми работал в шахте, и они поведали мне свою трагическую историю.
Их было девяносто человек. Специалисты, инженеры, конструкторы Московского завода имени Сталина. Это были простые, честнейшие люди, которые отлично знали свое дело и пользовались большим уважением в огромном рабочем коллективе.
Никто из этих людей не занимался общественными делами, заботились о создании новых марок автомобилей, о процветании завода, отлично трудились и были отмечены высокими государственными наградами, премиями. Жили, как говорится, и горя не знали. Спустя три года после Отечественной войны, приехал в Москву известный американский журналист, редактор крупнейшей еврейской прогрессивной газеты Гольдберг. Человек, относившийся с большой симпатией к Советскому Союзу, который печатал в своей газете хорошие статьи и репортажи о нашей стране. Кстати, Гольдберг — зять Шолом-Алейхема.
Общественные деятели Москвы очень тепло приняли гостя, помогали ему собирать материал для его большой книги о России.
Журналист, редактор и писатель побывал в разных городах страны, знакомился с жизнью, людьми. Отсюда он посылал материалы для своей газеты. Он также побывал на заводе им. Сталина, беседовал с директором, который много рассказал о предприятии, о людях, работавших на заводе, в частности о евреях, так как гость писал репортаж для еврейской газеты. Директор, естественно, назвал много имен специалистов и рабочих еврейской национальности, которые честно трудятся. Их было немало. Директор позвонил в отдел кадров завода, попросил составить и принести ему список отличившихся на работе, хоть часть, так как ими интересуется писатель из Штатов.
С этим довольно обширным списком директор познакомил гостя, и он в своем репортаже назвал несколько фамилий из этого списка.
Однако начальник кадров завода был бдительным деятелем, бывший работник парафии Берии. Он ко всему и ко всем относился с подозрением. На каком, мол, основании американский писатель интересуется работниками завода, к тому же евреями по национальности?
И копию списка из девяноста человек — инженеров, специалистов, рабочих, передовых людей производства — послал своим коллегам в КГБ.
Органам недолго надо было разбираться. Коль людьми интересуются американцы, следовательно — «враги народа», «шпионы». «Шпионский центр» раскрыли на заводе. За решетку их!
И в течение одного дня всех специалистов завода, значившихся в безобидной бумаге, в списке, немедля арестовали и с ними сразу расправились. Некоторых расстреляли, а большую часть отправили в особый режимный спецлаг. Каждому дали двадцать пять лет строгого режима. А на формулярах «преступников», где написано было «хранить вечно», была еще пометка, написанная обер-палачом Берия: «Никаких поблажек! Использовать только на тяжелых, подземных работах»…
И вот я с ними встретился в зоне. Увидел, как их, больных, тащат на носилках на шахту, спускают в штрек и они там лежат до конца вахты…
«Никаких поблажек!» — так соизволил написать Лаврентий Павлович…
Тундра… Кругом снега и снега, да буйный ветер бушует по равнине.
Часто поднимается буря, и тогда кажется, что вот-вот снесет все — постройки, терриконы, копры, ветхие избы, бараки, колючую проволоку и эти ненавистные вышки. Сколько их здесь натыкано! Невозможно открыть ни рта, ни глаз. Шагаешь, проваливаясь в снежные сугробы, и не знаешь, куда идешь и куда эта дорога тебя заведет. Часто натягивают канат, и ты хватаешься за него, чтобы буря тебя не отнесла к черту. Дрожишь, зуб на зуб не попадает. Благословенный край. Не Богом создан он, а чертом. Край вечной мерзлоты. Земля здесь вечно скована и больше похожа на гранит. В те страшные тридцатые годы открыли его, пригнали людей, которые построили для себя эти проклятые лагеря, шахты. И люди здесь живут под вечные завывания ветра. И это называется, как говорит профессор, жизнью. Сколько полегло здесь прекрасных людей от болезней, холода и голода. Сколько жизней стоило проложить невдалеке железную дорогу! Под каждой шпалой лежат люди, и какие люди! Вокруг каждой шахты, поселка — кладбища, безымянные могилы. Ни крестов, ни изгородей, ни табличек. Тут и там утыканы колышки с непонятными номерами. Ветры и буреломы давным-давно стерли эти номера, и можно только догадаться, что под ними лежат кости тех, кто первыми пришли сюда и построили эти шахты и бараки, караульные помещения и казармы для конвоиров… Никто не придет сюда, не склонит головы над этими забытыми могилами, не положит цветов, не поплачет…