Дурацкое положение, в котором я оказался, терзало меня своей неопределённостью. Что должен чувствовать человек, испытывающий желание повернуться сразу в обе стороны и занять людей, совершенно исключающих друг друга из сферы общения? Вероятно, ничего другого, кроме того, что ощущал в эти минуты я: полнейшее смятение чувств и растерянность.
Я так и не смог выбрать одного из двух, и болтал головой из стороны в сторону, как китайский фарфоровый болванчик, пока ко мне снова не обратился Гладышев. Его всё пожирающие, странные глаза-дыры, не отражающие даже света лампочек, не блестевшие в свете фонарей и светильников и от того кажущиеся мутными, неживыми, нарисованными, загипнотизировали меня, как кролика и обратили к себе.
-Вот, смотри, это тебе! - сказал Гладышев, отрывая несколько листов из записной книжки. - Я, конечно, понимаю, что не Пушкин, не Есенин, не Блок, но всё-таки...
Я взял у него протянутые мне листочки бумаги и увидел написанные на них корявым, неровным, торопливым почерком стихи. Взял первый попавшийся из них и, с трудом разбирая плохо, неразборчиво написанные буквы, прочёл стихотворение:
Их бог - наш царь,
Мне просто всё и ясно.
Кому покажут, - встань и вдарь,
И всё прекрасно.
Сменяются кандалы вот
Одни другими,
Нам затыкали смело рот
Речьми благими.
Не верю вам,
Цепные псы, и прочь уйдите,
Я вам свой голос не отдам,
Как не хотите.
На другом листочке было ещё одно стихотворение, совсем другого содержания, хотя, честно говоря, смысл первого остался для меня туманен, и того эффекта, которого, видимо, ожидал автор, оно на меня не произвело:
Уже полуденная слякоть
С улыбкой съела хмурый день,
Весь без остатка: твердь и мякоть,
Всё размозжила в блуд и лень.
Уже поруганная осень
Устало по полям бредёт,
Среди поникших верб и сосен
Мне мило шляпу подаёт.
Уже не стало прежней чащи,
Листвы сопящего бора,
И сердце шелестит всё чаще,
Что на покой ему пора.
Пора, пускай сомкнуться тучи,
На золото сгоняя тень,
Пускай листвы паденье круче,
Пусть сохнет мой уставший пень.
Пусть срубленный под корень тополь
Не пустит пух. Весны заря
Струится в дымке мимо, околь
Поверх коры, над гробом зря...
"Однако второе стихотворение было намного лучше первого: лирика этому Гладышеву удаётся лучше политики. Ему не стоит столь усердствовать в нападках на власть: они у него кроме своей напрасности и зряшности, ещё и очень плохо получаются. А вот лирика, вроде бы лучше, красивее и понятнее, и намного!" - подумал я про себя, переворачивая листок и начиная читать следующее стихотворение:
Под тучу спряталась Луна,
И туча, чёрная, как тень,
Плывёт над ней, не зная сна,
И будет ль завтра новый день
Огромный на дверях замок,
За ним - пустой, холодный дом,
А в горле вновь застрял комок
Былых надежд, с последним сном
Ушедших в мир чужих часов
Игры обмана, слёз любви.
И ржавый, брошенный засов
Дурманом боли жжёт в крови.
Пустая, призрачная ночь.
Вот, кажется, последний час
Настал, и все уходят прочь,
Всё - прошлое, лишь Неба Глас
Вот-вот разверзнет мрак печальный
В душе творящийся кошмар
Утихнет с миром. Свет хрустальный
Сомнений затушит пожар...
Ну, это было совсем прелестное стихотворение, только вот, как мне показалось, немного хромоватое в конце, словно по другой какой-то рифме написанное, хотя я в них не особо-то и разбирался. Но оно мне понравилось больше, чем оба первых вместе взятых.
Я открыл последний листочек и прочитал:
Какой сегодня чёрный день
И длинный, как февраль.
Под сердце нож, на душу тень,
А в дом мой вновь печаль.
Какой ужасный серый день,
Стук каблуков пропал,
Догнать тебя мне было лень,
Я понял: я устал.
Мне всё же очень тяжело,
Всё, как в замедленном кино,
Меня куда-то понесло,
И вот уже на стол вино.
И мочит календарь слеза,
Я пьян, и каждый раз
Есть сотня "против", десять "за".
Всё злит мой буйный глаз...
Стихотворение было недописанное и на меня особого впечатления не произвело, можно сказать, что оно, наоборот, оставило у меня некий негативный след против ожидания положительного результата. Я перевернул последний лист, на всякий случай, на тыльную сторону, чтобы убедиться, что она пуста, но н удивление обнаружил там ещё одно стихотворение:
Фантазия, буди во мне весну,
Стреляй меня и мучай беспощадно.