-Не знаю, - ответил я, - может быть, это логика жизни, логика мироздания.
-Да, ты прав. В буддизме есть такое понятие - карма. Вот это и есть логика, про которую ты говоришь. Смысл её в том, что мы на всех делим злую судьбу мира. Одним её достаётся больше, другим меньше, но на всех хватает, и каждый человек в этой жизни в чём-то по-своему несчастен. Если захочешь обмануть эту карму, то будешь наказан. И мне грустно, ужасно грустно понимать это. Иногда становится просто не по себе. Раньше я не задумывалась над этим, но теперь, когда остаюсь одна, то часто задумываюсь над тем, что же такое время. И теперь я знаю, я уверена, что время - это не только среда нашего обитания, но это и враг жизни, это носитель кармы мира. Время - это враг жизни, враг молодости, враг постоянства, враг человека и мой личный враг в том числе. Время стремится в бесконечность, но бесконечно и любое отдельно взятое мгновение. Только оно бесконечно не вдоль, а поперёк потока времени. Я вот понимаю это в себе, но не могу выразить правильными словами. Это трудно объяснить, но ведь смотри: та девочка, что сидела с тобой в ресторане, её уже нет. Рядом с тобой совершенно другой человек, с другим поведением, а девочка навсегда осталась в ресторане и никогда оттуда не выйдет. Рядом с тобой теперь совершенно другой человек. Та девочка и я сейчас - это два разных человека. Их разделяет пространство и время. Пространство - это тоже враг. Оно разделяет людей, становится преградой для их общения, хотя они и существуют одновременно. Время отделяет человека от самого себя, а пространство - людей друг от друга. Они перпендикулярны в векторах своих действий, но совершают одну и ту же работу. Они разрушают постоянство, константу. Но время всё же коварнее, опаснее и злее. Оно отделяет человека от самого себя, дробит его сущность на части. Лет через сорок-пятьдесят, если, конечно, доживу, из меня получится уродливая скрюченная, сморщенная старуха, вон как та, что идёт за водой, - она показала кивком головы на бабульку, появившуюся из калитки высокого глухого забора, оградившего красного кирпича добротный дом, которая брела с коромыслом через плечо. На коромысле болтались пустые вёдра, бабулька еле-еле, с трудом переставляла ноги, обутые в валенки, направляясь к водяной колонке, торчащей посреди тротуара, недалеко от её дома. - И та старуха не будет иметь со мной ничего общего. У неё даже мысли будут другие, а обо мне у неё будут такие же воспоминания, какие сейчас, наверное, у моей бабушки, с той лишь разницей, что она будет знать обо мне намного больше, и это будет тяготить, или, наоборот, освежать некоторые из мыслей, воспоминаний, касающихся только меня. Но, впрочем, они затухнуть могут под грузом равнодушия и старческого безразличия ко всему, что было, но уже никогда не вернётся. Ведь человек равнодушен к своему прошлому, оно волнует его только, если каким-то образом может повлиять на грядущее. Мне кажется, правда. Хотя я и не знаю, как это объяснить, что будущее человека приходит откуда-то из прошлого. Однако я не знаю, что я буду думать по этому поводу через полвека...
Не однажды, когда у моих собеседников проскакивала неправильная, случайная фраза, она отзывалась во мне резонансом поэтической рифмы. Сама по себе неправильная фраза, обычно, музыкальна и ритмична по своей форме, несмотря на то, что режет слух в обыкновенном разговоре. Вот и сейчас в голове моей, словно титры к кинофильму поплыли строчки, рождённые перестановкой слов:
Они затухнуть тоже могут
Под грузом равнодушного ярма,
Что временем наложено. И омут
Глубок его, в нём мрак и тьма.
Отчаянье напрасно, ведь утихла
Прошедших дней безвременная боль.
Их не вернуть. Душа печально сникла,
Вкусив от времени печали соль.
Мне захотелось прочитать родившиеся строфы девушке вслух, но я осёкся, едва вспомнив, как она отзывалась о Гладышеве, из опаски быть осмеянным прямо сейчас или, хуже того, за глаза. И почему-то, словно острой саблей полоснуло вдруг по сердцу, и стало очень-очень больно. Может быть, и на меня ей бы захотелось найти пародиста.
Мне больно, словно острой саблей
По сердцу полоснуло вдруг.
Рождённый упоеньем звук
Закончился банальной травлей.
В душе и пусто, и темно,
Не хочется терпеть страданья,
Как прежде, вновь глядеть в окно,
Любить и пить воспоминанья.
-Ты знаешь, - снова после некоторого молчания заговорила Вероника, со мной однажды произошла престранная история. И, хотя, всё, что случилось, произошло со мной на самом деле, я до сих пор не верю, словно бы это был сон. Я никому и никогда не рассказывала об этом, потому что боюсь. Боюсь, что меня неправильно поймут, а, может быть, случиться ещё нечто более неприятное и ужасное.