Я не мог понять, что она видит в этом мраке, но вдруг прямо передо мной из темноты возникло совершенно белое, меловое лицо, с рыжими, будто приклеенными к нему усами и такими же бровями, заимствованными словно из театрального камуфляжного реквизита. На меня глянули жгуче-пронзительные, нечеловеческие глаза. Лицо это расплылось в ослепительной, белозубой улыбке, от которой мне почему-то сделалос плохо, по спине пробежал морозец от ушей до самых пяток.
Во мраке отчётливо вырисовалась фигура в старинном, неизвестно каких лет моды френче и шляпе-котелке.
-Я, кажется, вовремя, мадам? - спросило лицо, не переставая скалиться в улыбке.
Из темноты к дрожащей девушке протянулась рука, как показалось мне, не то в чёрной мохнатой перчатке, не то сама по себе чёрная и волосатая.
-Идёмте, - предложил тип в чёрном, продолжая улыбаться так, что мне захотелось убежать, - вы выбрали на редкость неуданого партнёра, и слишком тёмное время суток, чтобы ваш шанс был счастливым! Идёмте!
Вероника послушн встала, подала типу свою белую ручку и, бледная, как сметь, чуть живая, пошла с ним прочь. В темноте послышалсь их шаги, потом я услышал, кк отворилась и захлопнулась дверь из храма, и увидел на тёмно-синем фоне неба, в проёме двери, их силуэты.
-Не забудьте завтра зайти за формой, - донеслось до меня оттуда. Это был голос типа в котелке.
Едва дверь за ними захлопнулась, как с другой стороны, из темноты показался батюшка.
-А где суженная? - спросил он, глядя на меня с недоумением.
-Она передумала, - ответил я, - но я всё равно покрещусь...
Лёжа на кровати я вспоминал прошедший день. Он проплыл передо мной во всех подробностях. Теперь я лежал в темноте своей комнаты общежития училища, один, на постели без белья, укрывшись пыльным одеялом, и вспоминал прошедшее. Я был уставший, испуганный, но тепер крещённый, и это хоть чуть-чут утешало.
Когда на память вдруг приходила улыка на белом как мел лице, с пронзительными, сверлящими жгуче-зелёными глазами, я вздрагивал от холодного ужаса, чувствуя тепер, как кровьстынет в жилах при одно воспоминании, крестился и лишь тогда чуствовл некотоое облегчение.
Уснул я уже под утро, а проснулся после полудня. Мне снились какие-то кошмары, и голова была тяжёлая, как чугунок и разламывалась от сильной боли и будила меня, как пчелиный улей.
Я собрался с духом и не без страха поехал домой к Веронике забирать свою парадную форму, потому что на завтра предстоял выпуск, и мне, не смотря на всю чертовщину, необходимо было присутствовать на самом знаменательном событии за последние четре года - выпуске из училища, как и положено, в своём парадном мундире.
К моему удивлениею дверь мне открыла сама Вероника. Я не знал, что и думать. Меня и до этого раздирали сомнения по поводу вчерашних приключений. "Уж не приснилось ли мне всё, а может и только то, что было после ресторана, - думал я, глядя на неё. - Наверное, я вчера сильно заложил за воротник в ресторане, и всё, что было потом - это просто пьяный бред моего воображения!"
-Привет! - громко сказал я, желая убедиться, что девушка не призрак, а живое существо, да и, вобще, всё нормально.
-Тише, - сказала она, - чего тебе надо?
Она была жива и невредима, и страхи мои развеялись окончательно. Радости не её лице по поводу моего появления я не заметил. Она была хмурая и серьёзная. Лицо её казалось мне даже слегка припухшим, одутловатым, будто она всю ночь проплакала.
-Я за формой, - ответил я, чувствуя, как мне становится не по себе от тона, с которым она говорила со мной. получалось так, будто бы я виноват перед ней. - Завтра у нас выпуск. Приходи, посмотришь! Будет очень красиво.
-Спасибо, - сказала девушка. Голос её дрогнул. Она ногтем пальца сковыривала с двери краску, сосредоточенно наблюдая за своим занятием. Вдруг губы её задрожали, и я заметил, что на её глаза навернулись слёзы. Она не смогла больше сдерживаться и зарыдала в открытую.
Мне стало очень плохо и показалось, будто бы моё появление заставило её разреветься. К тому же я хоте узнать, на самом ли деле было всё, что произошло с нами после ресторана. Однако спросить вот так, напрямую, я не решался.
-Что случилось? - спросил я, приблизившисьь к ней.
Девушка не обратила никакого внимания на то, что я встал рядом с ней, а мне теперь стали видны её сочные, неприкрытые, крепкие груди в разрезе лёгкого домашнего халата, накинутого на голое тело. Она продолжала сковыривать краску с двери.