Но с дургой стороны, если уж и надо было выбрасывать прошлое, то всё. А матушка приехала и напомнила мне этим, что от прошлого никуда не деться, и оно будет плестись за тобой всю жизнь.
Выпускные торжества прошлидовольно-таки бысстро. Нас не водили на центральную площадь города, как прежние выпуски, весь ритуал был совершён на училищном плацу, что было гораздо быстрее и удобнее.
Солнце не давало спуску и нещадно пекло на безоблачном небе. Всё было, как и прежде. Я уже в четвёрты раз, так довелось, присутствовал на выпуске, теперь уже своём, и не нашёл ничего нового. И стихи, декламировавшиеся с трибуны, и хоровое исполнение строевых песен выпускниками под аккомпанемент училищного духового оркестра, и затасканные напутственные слова родителей и преподавателей, заготовленные и отпечатанные ещё, наверное, со времён царя гороха, и металлические рубли "на счастье", оставляемые на плацу при коленопреклонении перед знаменем училища, и торжественный прощальный обед с подпольным обмыванием "крабов", голубых ромбиков, свидетельтвующих об окончании высшего военного училища, и слёзы радости родителей, бросающихся поздравлять своих сыновей после окночания торжественных церемоний, - всё было, как всегда, как год и четыре года назад, как и все прошлые годы. Конвеер работал. Но для нас это было неописуемое торжество.
По окончании всего я с матушкой направился в номер гостиницы, который ей каким-то чудом всё же удалось снять, а потом поехал к Веронике.
Она открыла дверь, сухо поздравила меня с окончанием училища, холодно проследила, как я перетаскиваю в такси свои вещи и равнодушно сказала "Пока" на моё "Прощай!". Когда же она хотела закрыть передо мной дверь, я всё-таки решился задать ей вопрос, мучавший меня второй день подряд.
-Слышай, а правда, что мы тогда вечером были с тобой на кладбище и в церкви или же мне это только приснилось?
-Правда, - ответила девушка. - Мой тебе совет: не впутывайся в истории с дьяволом. Они всегда плохо кончаются. Это мои последни тебе слова.
Дверь захлопнулась, и я не стал настаивать на продолжении разговора, повторно стучаться. Хотелось всё забыт, выбросить из головы, вычеркнуть, выдрать, как испорченные страницы черновика, прошлые дни жизни, отвязаться от них, чтобы они не терзали, не мучали меня по ночам, не жгли калёным железом сожалений о нелучших воспоминаниях совесть. Но.... Жизнь пишется однажды и набело, и лишь моя вина, что её страницы стали испачканы вдруг, ни с того, ни с сего большими кляксами.
Я отвёз свои вещи в номер гостиницы к маман, и сразу вдруг ощутил, что этот этап жизни действительно закончился, что я оторвался, словно младенец от пуповины от привязанности к этому городу, в котором прошличетыре года моей жизни.
Впервые за четыре года пребывания в этом городишке у меня наконец-то появилось чувство дома. То чувство, которое снимает внутреннюю скованность и напряжённость, возникающую от постоянного поиска предлогов и объяснений, от объяснений перед слчайными хозяйками квартир по поводу появления в поздний час, от множества представительниц женского пола, в разное время хранивших пожитки и набивавшихся в любовницы.
Теперь я был свободен от всего этого, что никогда не входило в мои планы. Теперь у меня был свой дом, куда мог прийти, никого не опасаяс и ни перед кем не отчитываясь, пусть хоть и на одни сутки, но это всё-таки был мой дом, и он освобождал меня от многих неприятностей и удобств. Я мог прийти туда в любое время, и никто бы не спроил меня, почему я так поздно, не стал бы задавать глупых вопросов, обижаться и делат прочие глупости.
Великая вещь - свой дом, даже, если это номер гостиницы и только на одни сутки. Но какие сутки! Самые драматические в жизни многих курсантов, ставших вдруг офицерами. Именно в эти последние сутки на них устраивают настоящие облавы и засады их бывшие, обманутые возлюбленные и чуть ли не силком тянут молодых в ЗАГС или, предварительно, снова в свою постель. Именно в эти сутки решаются многие "да" и произносятся подавляющие своим дружным большинством "нет".
Ах, эти последние сутки1 сколько радоссти и огорчений вы приносите выпускникам, пока они не успели покинуть город и опустить, что называется, концы в воду! Многие вдруг становятся неожиданно для себя предметом многочисленных притязаний и вожделений, хотя сами-то знают, какова нелёгкая их доля и не понимают, отчего на их персоны столько амбиций, прямо какой-то синдром. Девонкам городским, наверное, кажется, что там, за синими морями, за высокими горами, куда их вдруг забросит судьба, жизн намного прекраснее и живее, чем в их родном городе. Может быть, это и так, не берусь судить, только мне кажетс, что она, жизнь, везде одинаковая.