И только оказавшись в стороне от пылающих руин, я осмелился обернуться и посмотреть на дом, превратившийся в огромный факел.
Рольф и Говард стояли на коленях рядом со мной. У Говарда был неподвижный, отсутствующий взгляд, как у парализованного, но он остался цел и невредим. Вероятно, он даже не успел осознать, что произошло.
Глядя на гудящую стену огня, мы услышали глухой взрыв — очевидно, взорвалась одна из бутылок керосина, которые Рольф расставил по углам подвала и на первом этаже дома. Затем до нас донесся второй, третий, четвертый взрыв…
За несколько минут дом превратился в гигантский костер. Пламя сначала было желтым, потом стало почти белым и таким ярким, что у меня потекли слезы, как будто я смотрел на второе, искусственное солнце, вдруг появившееся в побледневших, полупрозрачных сумерках.
Несмотря на слезы, застилавшие глаза, я увидел серые потоки, которые, словно мелкая пыль, мчались со всех сторон прямо навстречу смертоносному, но такому притягательному свету. Тысячи и тысячи мотыльков устремились с неба, чтобы броситься в пламя и сгореть.
Однако мотыльков оказалось так много, что им, похоже, не было конца. Бурлящее серое облако над нашими головами не уменьшилось, а, наоборот, даже уплотнилось, став темнее и тяжелее.
А затем я услышал шум. И это было не гудение моли или хлопанье крылышек насекомых, а глубокое, мучительно тяжелое дыхание и кряхтение, какой-то неживой звук, как будто от ужаса кричали сами дома, стоявшие на этой, забытой всеми улице. Неожиданно раздался громкий, невероятной силы удар, и сквозь трепещущее облако мотыльков я увидел, как соседнее здание с гротескно замедленной скоростью осело и начало разваливаться прямо у нас на глазах. Трещины, подобно черным лапкам паука, раскололи стены дома, а окна и двери рассыпались, превратившись в серую пыль…
Дом старел…
Этот страшный процесс происходил и с другими зданиями. Разрушение, словно заразная болезнь, стало распространяться с невероятной скоростью, охватив другие дома, отчего вся улица мгновенно потускнела и приобрела еще более жалкий вид. Как только моль касалась камней или деревьев, они распадались с неимоверной скоростью, словно счет шел не на секунды и минуты, а на годы и десятилетия. И этот процесс убыстрялся.
— Роберт! — заорал Говард и тотчас осекся.
Мне еще никогда не приходилось наблюдать за человеком, охваченным такой сильной паникой.
— Он жив! Он еще жив! — кричал Говард.
Из горящего дома донесся громкий вопль, и я, обернувшись, увидел ужасную картину.
Стена пламени, поглотившего дом, разделилась, и на фоне почерневшей двери появился силуэт человека. Это был мужчина — по крайней мере, мне так показалось. Его лица уже было не разглядеть. Окутанный жарким пламенем, он кричал и, еле-еле передвигаясь, шел к нам. И хотя мне ни разу не довелось видеть этого человека раньше, я сразу понял, кто перед нами. Это был Девре, таинственный мастер животных, которого Говард упоминал в разговоре с незнакомцем! Наверное, он прятался в соседнем доме, поджидая Говарда. А когда Рольф поджег все вокруг, спастись от огня он уже не смог. Наверняка Девре пытался защитить себя с помощью своих невероятных магических сил, но колдовство не помогло ему.
Скорчившись от боли, он едва стоял на ногах, но все-таки прошел через полыхающую стену огня, упал на колени и пополз к нам. На его теле не осталось живого места — все было охвачено пламенем. Несмотря на это, он еще жил. Его ужасающий вид словно околдовал меня, и я, глядя на живой факел, не мог даже пошевелиться. Когда этот человек подполз ко мне, он поднял руки в заклинающем жесте и невероятно громко прокричал одно-единственное слово.
В то же мгновение облако из мотыльков моли тяжело всколыхнулось. Словно гигантское существо, оно дрогнуло, уплотнилось и устремилось на меня. Беззвучный треск разрезал воздух. Я почувствовал, как время начало сжиматься и скручиваться вокруг меня, а столетия сократились до секунд. Моя рука пришла в движение, которое произошло не по моей воле, потом скользнула под пальто, схватила трость и вынула из ножен шпагу. Моль приближалась. Я уже чувствовал, что моя жизнь начинает распадаться, поглощаемая миллионами крошечных насекомых, которые крали у меня мое время.
Шпага выдвинулась вперед, с треском прорвала ткань моего пальто и нацелилась, как стальная молния, в сердце Девре. Мне показалось, что мягкая, бесконечно легкая рука коснулась моего затылка, затем лица, рук и плеч. Мир вокруг меня посерел, провалился в водоворот бесконечно быстро протекающего времени, где продолжали роиться серые тельца моли, неистово бьющие крылышками.