Если бы гигант мог чувствовать что-то наподобие радости, то он бы сейчас потихоньку захихикал. Но радость относится к тем чувствам, которые для него недоступны, и поэтому он делал то, что доставляло ему удовольствие.
Он ждал.
У него было время.
Ведь он был бессмертным.
— А вы не так уж много знаете о лабиринте, не правда ли? — спросил Балестрано. Его голос звучал мягко, но очень уверенно, как должен звучать голос мудрого и могущественного человека.
— Да… немного, — запинаясь, ответил я.
Я никак не мог сосредоточиться. Слова старика намного сильнее взволновали меня, чем я хотел бы признаться в этом даже самому себе. Неужели он всерьез считал, что я мог бы добровольно еще хоть раз зайти в этот адский лабиринт на Ван Денгстерштраат?
— С очень древних времен, — начал Балестрано, — этот лабиринт был всего лишь вратами, незначительной частью той магической транспортной системы, которую соорудили существа, которых вы называете ДОИСТОРИЧЕСКИМИ ГИГАНТАМИ.
— Что вы имеете в виду? — прервал его я. — У вас для них есть другие названия?
Балестрано кивнул, и я заметил, как его лоб прорезали три глубокие морщины.
— Да, мы действительно называем их по-другому. Но в настоящий момент это не имеет никакого значения, Крэйвен. Дайте мне рассказать до конца. Итак, сердце лабиринта, — продолжил он, — было создано с незапамятных времен ДОИСТОРИЧЕСКИМИ ГИГАНТАМИ как центр чудовищных магических сил. Какую цель они тем самым преследовали, я, к сожалению, не смог выяснить. — Он вздохнул. — Только одно я знаю точно: лабиринт тогда еще не существовал. И только когда ДОИСТОРИЧЕСКИЕ ГИГАНТЫ были повержены и больше не могли контролировать этот полюс магического потенциала, лабиринт стал самостоятельным и начал расти. В течение тысячелетий он становился все сильнее и в конце концов развил свою собственную жизнь и интеллект.
Балестрано бросил на меня внимательный взгляд, словно проверяя, насколько серьезно я воспринимаю его рассказ.
— Но очень скоро лабиринту перестало хватать тех резервов силы, которую он мог получать из существ, возникавших в нем самом. И чтобы поддерживать свое губительное существование, он начал искать другие формы жизненной энергии. Вначале он забирал жизненную энергию у животных. Именно с того времени и происходят те звери, которые сейчас живут в его глубинах. Но сила, получаемая от животных, очень скоро перестала его удовлетворять. Чтобы утолить свой голод настоящей пищей, лабиринт обратился к жизненной энергии людей и поглотил их вместе с домами, крепостями, замками и святыми местами. При этом он обнаружил, что есть люди и места, созданные ими, которые обладают особенным видом духовной энергии…
— Магии? — вновь вклинился я, чем заработал в ответ еще один недовольный взгляд.
— Нет, не только магии! — воскликнул старик. — Каждый вид духовной силы служит питанием для чудовищного лабиринта! Монстр, возникший из неконтролируемых сил ДОИСТОРИЧЕСКИХ ГИГАНТОВ, словно паразит, внедрился в человеческую цивилизацию, слился с домами и городами и начал расти и развиваться намного быстрее, чем раньше.
Однако люди с магическими способностями, которые и были его любимой добычей, попадались ему очень редко: они защищались и чаще уходили от нападений гиганта, чем становились его жертвой.
Балестрано на мгновение замолчал и снова посмотрел на меня.
— Тогда гигант привлек к себе на службу Адуриаса, одного из колдунов, который набрался смелости противостоять ему. Блуждая по пространству и времени, гигант присвоил себе местности и здания, из которых Адуриас и создал всевозможные ловушки. После этого ни один колдун больше не смог уйти от нападения отвратительного чудовища. Насколько я знаю, это удалось лишь немногим могущественным колдунам. Вы ведь тоже знакомы с Адуриасом.
— Это тот человек-крыса?
Балестрано слегка улыбнулся, но сразу посерьезнел.
— Да. Но он мертв. Адуриас не только расставлял сети для лабиринта. Он также — в определенной степени — контролировал гиганта, зная, как время от времени сдерживать его пробуждение. Тем самым он в какой-то мере обеспечивал собственную безопасность, поскольку понимал, что игры с гигантом могли закончиться плачевно и для него самого.
Балестрано помолчал немного, устремив взгляд в пустоту. Затем он вновь взял себя в руки и продолжил:
— Но теперь… врата дегенерировали и стали чем-то чужим и злым. Они не признают своих старых хозяев и могут попытаться уничтожить их самих, если для этого появится возможность.