Тамир встала.
— Спасибо, досточтимый. Ты действительно кое-что для меня прояснил.
— Как велит обычай, высший жрец должен записать видение на свиток, чтобы ты могла взять запись с собой. К утру пергамент для тебя будет готов.
Выйдя из храма на площадь следом за Тамир, Ки понял, что тревога так и не оставила ее. Она долго стояла у источника, углубившись в свои мысли. Ки молча ждал, сложив руки на груди, поеживаясь от холода. Звезды здесь были такими яркими, что от их света на землю падали тени.
— И что ты обо всем этом думаешь? — спросила наконец Тамир.
— Достойный воин понимает разницу между добром и злом, между честью и бесчестием. — Он подошел ближе и осторожно взял ее за плечи. Она не подняла глаз, но и не оттолкнула его. — Ты самый добрый и честный человек из всех, кого я знаю. И если Корин настолько слеп, что не видит этого, он лишний раз доказывает свою слабость. Если ты и есть Скала, для всех это добрая весть.
Тамир вздохнула и накрыла руку Ки ладонью. Пальцы у нее были очень холодными.
Ки расстегнул брошь у горла и, сняв плащ, набросил его на плечи Тамир поверх ее собственного плаща.
Тамир криво усмехнулась.
— Ты такой же зануда, как Нари.
— Ее ведь здесь нет, значит, я должен заботиться о тебе. — Он растер ей руки. — Ну вот, так немного лучше.
Тамир отодвинулась и какое-то время стояла молча, глядя в землю.
— Ты знаешь… я очень благодарна… — Она сбилась, и Ки заметил ее вспыхнувшие щеки.
За последние месяцы в их отношениях слишком часто возникали неловкие минуты. Она нуждалась в нем. Не раздумывая больше о том, что их могут увидеть, Ки рывком притянул Тамир к себе и крепко обнял.
Ее щека была гладкой и холодной. Ки еще сильнее сжал Тамир, словно хотел передать ей свое тепло. Было так приятно снова держать в объятиях своего друга… Но волосы под его рукой были заметно мягче тех, что он помнил…
Тамир вздохнула и обхватила руками его талию. Сердце Ки переполнилось чувствами, глаза защипало от подступивших слез. Судорожно сглотнув, он прошептал:
— Я всегда буду рядом с тобой, Тобин.
Он не заметил своей оговорки и осознал ее лишь тогда, когда Тамир резко оттолкнула его и быстро пошла назад, к постоялому двору.
— Тамир! Тамир, прости меня! Я забыл! Это же ничего не значит! Постой!
Дверь громко хлопнула за спиной Тамир, и Ки остался один под холодным светом звезд, смущенный чувствами, которые он не готов был признать; он только клял себя на все корки, обзывая дураком и куда похуже.
Зловещие предчувствия переполняли сердце Аркониэля, пока они с Айей сидели в маленькой комнатке в ожидании Тамир. Айя упорно молчала, не произнося ни звука, и Аркониэль оставался наедине со своими мрачными мыслями.
Когда Тамир вошла в комнату, от одного взгляда на ее лицо сердце Аркониэля упало. Тамир посмотрела на Айю, потом, скрестив руки на груди, бросила суровый взгляд на Аркониэля.
— Я хочу, чтобы вы рассказали мне, что на самом деле случилось с моим братом. Что заставило его стать тем, чем он стал?
Да, вот Аркониэль и услышал тот самый вопрос, которого боялся много лет. И еще до того, как он открыл рот, Аркониэль почувствовал: та тонкая, слабенькая нить доверия, что протянулась между ними с недавних пор, напряглась и готова лопнуть… Как он мог убедить Тамир в том, что все было сделано от имени Светоносного, если в глубине души никогда не мог простить себя за участие в том ужасе, навсегда наложившем отпечаток на жизнь Тамир?
Но прежде чем он сумел найти слова, чтобы начать рассказ, комнату вокруг них наполнил сырой холод, похожий на туман над болотом. И рядом с Тамир появился Брат, уставившийся на Айю. Призрак выглядел точно так же, как в тех немногих случаях, когда Аркониэль его видел: худой, злобный, похожий на странно искаженного Тобина, как если бы тот достиг начала возмужания… Но теперь призрак и Тамир не слишком походили друг на друга, и это странным образом слегка успокоило Аркониэля, хотя гнев, горевший в глазах брата и сестры, снова превращал их в близнецов.
— Ну? — резко бросила Тамир. — Если я действительно ваша королева, а не кукла, которой вы управляете, вы расскажете мне правду.
Айя продолжала молчать.
Когда Аркониэль наконец заставил себя заговорить, ему казалось, что он вот-вот умрет.
— Твоим новорожденным братом пришлось пожертвовать, чтобы защитить тебя.
— Пожертвовать? Ты хочешь сказать — убить? Поэтому он превратился в демона?
— Да, — ответила Айя. — Что он рассказал тебе?
— Ничего, он лишь твердит, что ты должен мне все объяснить, Аркониэль. И жрица в пещере показала мне… — Тамир медленно повернулась к Айе. — Показала тебя. «Два младенца, одна королева», — так сказала мне медиум. И я видела, как ты держала мертвого младенца. Ты убила его!
— Я не отбирала у него жизнь, но я была орудием его гибели. То, что ты видела, было показано мне оракулом. Тогда ты и твой брат еще находились в утробе вашей матери. Но тебе уже было предназначено спасти Скалу. И тебя необходимо было защитить, в особенности от магии Нирина. И я смогла придумать один-единственный способ, чтобы это сделать.
Брат подкрался к Айе, и Аркониэль ужаснулся, увидев, как на его призрачном лице вспыхнула мрачная радость.
Тамир одним взглядом остановила демона.
— И что ты сделала, Айя?
Айя спокойно встретила ее взгляд.
— Я нашла Лхел. Я знала, какую магию практикует ее народ. Только ведьма вроде нее могла сделать то, что необходимо было сделать. Поэтому я привела ее в Эро, в дом твоей матери, в ту ночь, когда вы оба родились. Ты родилась первой, Тамир, и ты была прекрасна. Безупречный ребенок. Ты должна была вырасти сильной темноволосой девушкой, слишком похожей на свою мать, чтобы можно было тебя скрыть от посторонних глаз. Пока ты лежала на руках своей кормилицы, Лхел извлекла из утробы твоей матери второго младенца. Она должна была лишить его жизни до того, как он сделает первый вдох. Это тайна, известная только ей. Если бы маленькое тельце осталось бездыханным, это не было бы убийством и то отвратительное существо, которое ты называешь Братом, никогда не возникло бы. Но ей помешали, а остальное ты знаешь. — Айя печально покачала головой. — Поверь, это было необходимо.
Тамир дрожала с головы до ног.
— Великая Четверка! Значит, та комната, наверху… Он пытался показать мне…
Брат скользнул к Тамир и прошептал:
— Сестра, наш отец стоял рядом и наблюдал за всем.
Тамир отпрянула от него так стремительно, что ударилась о стену позади себя.
— Нет! Отец никогда бы так не поступил! Ты лжешь!
— Хотелось бы мне, чтобы он солгал, — сказал Аркониэль. После долгих лет молчания слова наконец прорвались, как водный поток сквозь рухнувшую запруду. — Твоей отец не хотел этого, но у него просто не оставалось выбора. Все должно было произойти быстро, милосердно. Именно это мы обещали ему, но потерпели неудачу.
Тамир закрыла лицо дрожащими ладонями.
— И что же случилось?
— Прибыл твой дядя вместе с Нирином и отрядом вооруженных воинов. Прибыл как раз в тот момент, когда на свет появился твой брат, — негромко сказал Аркониэль. Эти воспоминания до сих пор огнем горели в его памяти, каждая деталь была яркой и отчетливой, и ужас той ночи ничуть не ослабел за многие годы. — Шум испугал Лхел, отвлек ее в самую важную минуту. Младенец сделал первый вдох, и его дух впечатался в плоть.
Лицо демона исказилось в ледяном оскале. Аркониэль внутренне собрался, готовясь к нападению, но, к его изумлению, Тамир повернулась к Брату и что-то тихо ему сказала. Демон остался стоять рядом с ней, его лицо снова превратилось в пустую маску, кроме глаз. Глаза все так же горели ненавистью и жаждой мести.
— Твоя мать не должна была ничего узнать, — сказала Айя. — Я дала ей особый отвар, чтобы пощадить ее чувства, но она как-то узнала. И это погубило ее.
Тамир обхватила себя руками, лицо ее исказило болью.