Робот-конь пустился галопом, направляясь к кустам и невысоким деревьям на краю пляжа.
- Род, такая увертка едва ли нужна! Мои мысли пока даже не туманятся!
- На сей раз я беспокоюсь не из-за того, что с тобой случится приступ в разгар битвы.
- Тогда зачем же такое отступление? - Векс замедлил бег и остановился за ширмой кустарника.
- Ты только подожди немного и положись на меня.
Род раздвинул кусты и посмотрел на берег. Битва бушевала вовсю. Но заботило его совсем не это. Он просканировал весь берег - а особенно кусты. Было очень темно. Грамарийские солдаты зажгли факелы, чтобы видеть врага. В их пылании, смутно освещавшем края берега, Род еле-еле сумел различить какую-то неясную аморфную массу, очень медленно набухавшую и становившуюся все больше - но он не был уверен наверняка.
Вторая волна солдат сражалась почти в самом лагере неандертальцев, прежде чем чистый рефлекс заставил отдельных зверолюдей начать выискивать глаза одиночных противников. Мощь влилась в зверолюдей, глаза их загорелись ярче. Грамарийская шеренга замедлила шаг и со скрежетом остановилась.
В каюте флагмана Агата и Гвен сжали руки ведьм, находившихся рядом, и закрыли глаза, склонив головы.
Алебарды, копья и мечи медленно задвигались, набирая силу и парируя удары зверолюдей.
Зверолюди рубились истерически, в отчаянии, порожденном суеверным страхом - но также и беспорядочно, отбрасывая всякую защиту. Алебарды вонзались в них, трещали кости и хлестала кровь.
* * *
Спускаясь по трапу, брат Чайлд споткнулся, потерял равновесие и упал, растянувшись с испуганным воплем на песке.
Пак тихо рассмеялся, отшвырнул в сторону палку, просунутую им между ног монаха, и метнулся к нему, делая руками таинственные, символические жесты и читая нараспев себе под нос.
- Коль же ослеплен, хронист, ты чрезмерным рвеньем, Света истины не зришь, полный самомненья. Так побудь в темнице лжи, в строгом заключении. Посиди-ка ты часок, потерявши зренье!
- Что... что случилось? - воскликнул, подымаясь с песка брат Чайлд. Он огляделся, а затем зажмурился, помотал головой и снова открыл их. - Что! Ужели ночь сделалась столь темной? Ужель и вовсе пет никакого света? Затем лицо его превратилось в маску ужаса, когда до него дошла правда. - Я ослеп! Да простит меня небо - я лишился зрения!
- Ну-ну, приятель, - проворчал глухим гортанным голосом Пак, подходя ближе к брату Чайлду. - Что тебя мучает? А, да ты священник!
- О, добрый сэр! - замолотил вокруг себя руками брат Чайлд и, поймав плечо Пака, вцепился в него. - Пожалейте меня, ибо я поражен слепотой!
- Что же за грехи такие, - прогромыхал Пак, - если понадобилось применить столь жестокое наказание?
- Не могу сказать, - опустил голову брат Чайлд. - Возможно, гордыня что я осмелился записывать все происходившее в ходе этой войны... - Он вскинул голову, уставясь незрячими глазами в пространство. - Битва! О, незнакомец, пожалей меня! Я столько месяцев трудился, внося в книгу каждое отдельное событие этой войны! Я не могу остаться без знания о заключительной битве! Останься и скажи, что ты видишь! Расскажи мне о ходе битвы
- Вообще-то мне следовало бы идти, - проворчал Пак, - помочь в уходе за другими ранеными!
- Значит, тебя ранили? - Брат Чайлд сделался вдруг самой заботливостью, вслепую шаря кругом. - Ну-ка, дай мне найти ее! Я перевяжу...
- Побереги свои хлопоты, - быстро осадил его Пак, - кровотечение уже прекратилось. И вое же у меня, признаться, нет сейчас никакого занятия...
- Тогда останься, - взмолился брат Чайлд, - и скажи мне обо всем, что ты увидишь.
- Ну, так и быть, - вздохнул Пак. - Тогда сиди и слушай, ибо происходит вот что...
- Да благословит тебя небо! - воскликнул брат Чайлд.
Пак набрал побольше воздуху в легкие, вспоминая главный смысл инструкций Рода.
- Зверолюди и наши храбрые солдаты вытянулись в две противостоящие шеренги. Они сцепились, они сражаются; молотят секиры; взмывают и опускаются алебарды. Воздух наполнен лязгом оружия и стонами солдат и ржаньем лошадей... э, но это ты и сам слышишь.
- Да, но теперь я понимаю значение этих звуков - Брат Чайлд снова вцепился в плечо Пака. - Но Верховный Чародей! Как там Верховный Чародей?
- Да вон он скачет, - воскликнул, показывая в пустой воздух Пак. - Он выезжает вперед на огромном вороном коне, сильный и мужественный, с лицом, сияющим подобно солнцу! - Он усмехнулся в восторге от собственного остроумия. - Нет, руки его подобны сплетенным канатам, а плечи - могучий вал! Он так и сверкает в звездном свете, и его пронзительный взгляд устрашает всякого, кто видит его! Вот его солдаты бросаются расширить сделанную им брешь!
* * *
В кустарнике Род с опаской глядел на вздымающийся ком желеобразной массы. Он следил, как в ней сливаются меньшие комья плесени; вся масса изумительно выросла. Теперь она очень странно вспучивалась, тянулась вверх, все выше и выше, свертываясь в гигантский двойной ком. Тот выпустил псевдоподию, начавшую принимать вид лошадиной головы, а вершина сузилась спереди и сзади и расширилась в боках. С обеих сторон отделилось по куску, принимая форму рук; ком на вершине смоделировался в голову.
- Едва верю своим глазам, - прошипел Род.
- И я. - Голос Векса задрожал. - Я знаю о плесени под местным названьем ведьмин мох и о ее связи с проецирующими телепатами - но никогда не подозревал ничего в таком масштабе.
Род тоже - ибо он глядел на самого себя. И к тому же на такого самого себя, каким всегда хотел быть - семи футов ростом, могучим, как Геракл, красивым, как Аполлон!
- Тегге et cie! [Земля и небо! (фр)] - проревела фигура, выхватывая меч размером с небольшую балку, и поскакала в бой на десятифутовом коне.
- Брат Чайлд, - вздохнул Род, - чертовски силен проецировать!
- Безусловно силен, - согласился Векс. - Ты действительно считаешь, что он об этом не знает?
- Вполне, - кивнул Род. - Неужели ты и в самом деле думаешь, что аббат выпустил бы его в мир, если бы знал, чем является брат Чайлд? - Он повернул голову Векса прочь от битвы. - Хватит с нас этого балагана. Он займет зверолюдей - и всякий, кто будет меня высматривать, увидит меня.
- Такой, как Йорик? - пробормотал Векс.
- Или Орел. Или наши же солдаты, если разобраться - "мое" присутствие там бесспорно прибавит ни смелости - особенно, когда у меня такой вид! - Он в некотором роде надеялся, что Гвен не доведется посмотреть на его доппельгангера вблизи; а то чего доброго навсегда перестанет удовлетворяться действительностью. - Теперь мы можем приступить к настоящей работе этой ночи... и к тому же будем совершенно неожиданными. К фасу утеса, Векс!