Род заметил, с какой тревогой посматривают на него крестьяне, и попытался их успокоить.
— Это всего лишь слухи, уважаемые. На самом-то деле я не чародей — всего лишь плохой ученый, научившийся нескольким фокусам.
Если он чего и добился этим, то только еще больших опасений.
— Ну, что ж, — вздохнул Род. — Скажи, любезный, как выглядели эти зверолюди?
— Ах, милорд, они были ужасны! Высокие, как дома, и рогатые, как месяц!
— И волосатые, — добавила женщина напротив него. — Они были сплошь покрыты волосами.
— Но не на лицах, — вставила другая женщина. — Они были безбородые.
— И ехали они на драконе, — твердо сказал мужчина. — То был дракон — и он уплыл с ними у себя на спине!
— Нет, то был не зверь! — высмеяла мужчину первая женщина. — Ты-то что о нем знаешь? Когда они уплыли, ты лежал полумертвый с трещиной в черепе! — Она повернулась к Роду. — Нам не повезло, милорд. Наши мужчины погибли, лишь несколько чудом уцелели — и он один из них.
— Хотя все они ранены, — тихо произнесла женщина, сидевшая рядом с ней. — А шесть детей убиты.
Лицо Рода потемнело.
— Что же это были тогда за драконы, о которых он говорил?
— Корабли, милорд! Всего лишь их корабли! Но спереди на каждом была вырезана драконья голова, а корма вырезана в виде хвоста!
— Корабли-драконы? Они были длинные и узкие?
— Те самые! — обрадовалась женщина. — Значит, вы их видели, милорд?
— Только в учебнике истории — и те налетчики тоже носили бороды. И не так уж много волос на теле...
— А рога, милорд?
— Шлемы, — объяснил Род, — Шлемы с приделанными рогами. По крайней мере, все думали, что они носили именно такие — но на самом деле они их не надевали. Во всяком случае, в бою.
— Значит, они не могут быть теми же самыми, — твердо заключил мужчина.
— Да, — согласился Род. — Но думаю, что оригиналы могли заплыть так далеко от своих родных портов. Моряки они были бывалые, но им все же требовалась земля...
— Тогда почему же зверолюди оделись подобно им, милорд? — недоумевала Гвен.
— Потому что кто-то рассказывал о них байку. И коль речь зашла о байках, какие-нибудь бабули не рассказывали, случаем, сказок о рогатых разбойниках на кораблях-драконах?
Крестьяне покачали головами, широко раскрыв глаза.
— Ну, такое возможно, — вздохнул Род. — Но если бабушки не рассказывали таких сказок, то кто же тогда их рассказывал?
— При лунном свете они не походили всего лишь на корабли, когда те черти орали и размахивали дубинами, — пробормотал рослый крестьянин, осторожно трогая повязку.
— Конечно, нет, — согласился Род. — Вот потому-то их и создали такими — напугать... Минуточку! Ну конечно! Вот потому-то тот кудесник, кем бы он там ни был, рассказывал о кораблях-драконах и рогатых шлемах... и рассказывал, чтобы запугать бедолаг вроде вас! В конце концов, раз это сработало для викингов...
— Каких викингов, милорд? — робко спросила одна из женщин.
— Тех разбойников в рогатых шлемах, о которых я вам говорил.
— Они могли сковывать людей взглядом?
Род покачал головой.
— Нет, конечно, не могли... хотя, полагаю, хотели бы. Вы хотите сказать, что эти гориллы могли?
— Сковали нас так, что мы стояли чуть ли не как каменные, — проворчал мужчина. — Один из них посмотрел мне в глаза, и внезапно его глаза, казалось, пронзили меня насквозь до самого затылка. Я попробовал шевельнуться, но не смог.
— Ты напугался, — насмешливо бросила ему вторая женщина, — застыл от страха, как младенец при виде змеи.
Мужчина побагровел.
— Ты была там с нами на поле, женщина? Смотрела им в глаза? О да, эти сверкающие глаза испугали меня — но я уже пугался в бою, когда наш лорд Ансельм сражался с королевой... и... э...
Он украдкой взглянул на Брома.
— И своим младшим братом, ставшим ныне нашим королем, — проворчал Бром. — Никто не винит тебя за то, любезный. Какой у тебя был выбор? Когда твой лорд призывает тебя сражаться, ты должен сражаться, И все же, в той битве страх тебя не сковывал?
— Нет, добрый милорд! — покачал головой крестьянин. — Из-за него я лишь усиленней размахивал алебардой. И все же когда глаза этого мерзкого чудовища пронзили мне мозг, я жаждал ударить в диком гневе — но рука моя не отзывалась! Я напрягся, тянул ее всей своей волей, но она не шевелилась... — Он, содрогнувшись, оборвал рассказ. — Храни меня Господь! Быть не способным даже шелохнуться, ж все же видеть, как обрушивается на меня та огромная дубина...
Он зажмурил глаза и отвернулся, качая головой.
— Ну, ну, успокойся, — хлопнул его по плечу Род. — Ты вел себя храбро, любезный. И сделал все, что мог сделать человек.
— То был Дурной Глаз, — прошептал крестьянин. — То было колдовство.
Род обратил вопрошающий взгляд в сторону Гвен.
— Есть такие рассказы, — медленно ответила она. — О ведьмах и чародеях, способных сковать людей взглядом. И все же я не встречала никого, обладающего такой силой.
— А ты знаешь большинство ведьм на Грамарие, — кивнул Род и повернулся снова к крестьянину. — Значит, наш враг — нечто новое, более сильное. Но если б не ты, любезнейший, мы бы об этом не узнали. Выражаю тебе свою глубочайшую благодарность.
— К услугам вашей светлости. — Рослый крестьянин чуть оправился и сумел улыбнуться Роду. — Выходит, то был... то был настоящий Дурной Глаз?
— А шишка у тебя на голове настоящая? — огрызнулся Род. — Если да, то, значит, и оставившая ее дубина определенно была настоящей, так же как и ударивший ею зверочеловек. Что же касается Дурного Глаза — ну, когда испытанный в бою ветеран застывает, как каменный, тут вряд ли может быть что-либо иное.
«Во всяком случае, на этой планете», — подумал он.
— Благодарю вас, милорд, — улыбнулся ему крестьянин.
— Не беспокойся. Я б тоже тогда оцепенел. — Род снова хлопнул его по плечу и повернулся к Гвен. — Знаешь какие-нибудь контр-чары?
Ее рот открылся, готовый ответить, она развела руками — и внезапно на них очутился ребенок, брыкающийся и радостно кричащий:
— Мама! Насел тепя, мама! Насел тепя!
Пораженная Гвен уставилась на него во все глаза. Затем ее губы изогнулись в восторженной улыбке, и она прижала к себе малыша.
— В самом деле нашел, озорник ты этакий! Ну-ка, ты отыскал свою мамочку только с помощью мысли?
— Та! — кивнул младенец, очень довольный собой.
— Телепатический следопыт? — уставился на него и Род. — Мой сын, охотник за головами?
— Голову сниму я, хотя и не с него, — проворчал Бром. — Кто опекал сегодня ребенка? Хобгоблин!
Что-то маленькое проскочило через дверь и шмыгнуло к Брому.
— Прошу прощения, король теней! — говорил миниатюрный человечек примерно полутора футов ростом, широкий в плечах и с глухим голосом. — Силы эльфесс истощились; ребенок потерял интерес к их играм, а их чары не смогли его удержать.
— Значит, им надо было придумать новые игры и удерживать его, — пробурчал Бром. — Хотя что, правда, то правда, я не знаю ничего, способного удержать этого ребенка, когда он того не желает.
— Озорник! — упрекнула Магнуса Гвен. Тот счастливо гукнул в ответ.
— По крайней мере, когда он скрылся, я нашел его за полминуты, — указал эльф.
— Верно, и любому пожелавшему ему вреда не поздоровилось бы, столкнись он с тобой, — признал Бром. — И все же вели им удерживать его получше, Робин.
— Шалун, — попеняла Магнусу Гвен. — Хоть я и рада тебя видеть, ты все ж должен понять, что твоей матери нужно выполнить важное дело. Ступай, возвращайся к своей няне и жди, пока я тебя не позову.
— У-у! — нахмурился малыш и помотал головой.
— Магнус, — начала Гвен тоном, подразумевавшим готовую взорваться атомную бомбу (или, по крайней мере, тактическую боеголовку).
Но тут вмешался Бром.
— Нет, погоди, малыш! Неужто ты никогда не слышал о буках?
Ребенок уставился на него, вытаращив от удивления глаза.
— Никогда? — прогромыхал Бром. — Да вы страшно пренебрегаете воспитанием этого ребенка, если он до сих пор не слышал об этом ужасе детства!