На широких полях у шумной реки выстроились отряды в пять с половиной тысяч всадников в полном вооружении и много сотен других людей с запасными лошадьми. Прогремела труба. Король поднял руку, и войско Марки молча двинулось. Впереди скакали двенадцать королевских гвардейцев, прославленных воинов. Затем следовал король с Эомером. Он попрощался с Эовин наверху, в холде, и воспоминание об этом печалило его; но теперь мысли его были заняты предстоящей дорогой. За ним на Стиббе ехал Мерри с Гондорским вестником, а дальше еще двенадцать гвардейцев. Они проехали вниз мимо длинных рядов ожидающих людей со строгими и неподвижными лицами. Когда они подъехали к концу линии, один из стоящих проницательно взглянул на хоббита. Встретившись с ним взглядом, Мерри увидел, что это молодой человек, меньше ростом и легче большинства. Его серые ясные глаза сверкнули; Мерри показалось, что это лицо человека, лишенного надежды и ищущего смерти.
Они ехали по серой дороге рядом со Сноуборн, шумящей на камнях; через деревушки Андерхарроу и Анборн, где множество печальных женских лиц смотрело на них из темных дверей. Так без звуков рога или арфы, без музыки человеческих голосов начался великий поход на восток, о котором много поколений спустя рассказывали песни Рохана.
В сгущающейся тьме король прибыл в Эдорас, хотя был полдень. Здесь он ненадолго остановился и усилил свое войско за счет трехсот всадников, опоздавших на сбор. Но поев, он захотел перед выступлением попрощаться со своим оруженосцем. Мерри в последний раз просил не оставлять его.
— Я говорил вам, что это путешествие не для Стиббы, — сказал Теоден. — И что будет делать вы, мастер Мериадок, в битве, что ждет нас в Гондоре? Хоть вы и владеете мечом, а сердце у вас больше, чем можно судить по вашему росту.
— Кто может знать это? — ответил Мерри. — Почему вы не позволяете мне идти с вами, повелитель? Я не хочу, чтобы в песне обо мне было сказано, что я остался сзади.
— Я оставляю вас для вашей же безопасности и по необходимости, — ответил Теоден хоббиту. — Никто из моих всадников не сможет вести вас как ношу. Ваши деяния в битве у ворот вспомнят менестрели. Но до Мундбурга, где повелителем Денетор, сто лиг. Больше мне нечего сказать.
Мерри поклонился, с несчастным видом отошел и стал смотреть на ряды всадников. Все отряды готовились к выступлению: воины затягивали подпруги, осматривали седла и ласкали коней; некоторые с беспокойством посматривали на низкое небо. Незаметно подошел всадник и тихо сказал хоббиту на ухо:
— Путь открывается там, где не ждешь, у нас так говорят. — Мерри поднял голову и увидел молодого человека, замеченного им утром. — Вы хотите отправиться туда, куда направляется повелитель Марки, я вижу это на вашем лице.
— Да, сказал Мерри.
— Вы можете поехать со мной, — сказал всадник. — Я посажу вас перед собой, укрою плащом.
— Спасибо, — сказал Мерри, — спасибо, сэр, хотя я и не знаю вашего имени.
— Не знаете? Зовите меня Дернхелмом.
Так и случилось, что когда король пустился в путь, перед Дернхелмом сидел хоббит Мериадок, и большая серая кобыла Виндолфа почти не почувствовала тяжести: сам Дернхелм весил меньше других всадников, хотя и был очень гибок.
Они ехали в полутьме. В ивовых зарослях на берегу Сноуборн, текущей к Энтвошу, в двенадцати лигах к востоку от Эдораса, они разбили на ночь лагерь. Потом ехали через Фолд и через Фенмарк, где справа от них большие дубовые леса взбирались на темные холмы Халифариона у границ с Гондором; в тумане слева лежали болота, питаемые устьем Энтвоша. И когда они ехали, до них дошел слух о войне на севере. Одиночные люди, бегущие в страхе, сообщили им о врагах, напавших на восточные границы, о войсках орков, марширующих по пустынному нагорью Рохана.
— Вперед! Вперед! — кричал Эомер. — Слишком поздно поворачивать. Болота Энтвоша защитят наш фланг. Нужно торопиться. Вперед!
Так король Теоден вышел из своего королевства, миля за милей извивалась дорога, мимо пролегали холмы маяков: Каленхад, Мин Миммон, Эрелас, Нардол. Но огни их были потушены. Вся земля была серой и неподвижной; Тьма углублялась, а надежда в сердцах слабела.
4. ОСАДА ГОНДОРА
Пиппина разбудил Гэндальф. В их комнате горела лампа, так как лишь тусклый сумрак проникал в окна, воздух был тяжел, как при приближении грозы.
— Который час? — спросил Пиппин, зевая.
— Прошел второй час, — сказал Гэндальф. — Время вставать и привести себя в приличный вид. Повелитель города вызывает тебя, чтобы объяснить тебе твои обязанности.
— А он накормит меня завтраком?
— Нет, накормлю я. Вся пища распределена по приказу.
Пиппин печально посмотрел на маленькую лепешку и (как он подумал) гораздо меньший, чем следует, кусочек масла, которые лежали на столе рядом с чашкой жидкого молока.
— Зачем вы привели меня сюда? — спросил он.
— Ты сам хорошо знаешь, — ответил Гэндальф. — Чтобы предотвратить твои ошибки; и если тебе тут не нравится, вспомни, что ты сам пришел сюда.
Пиппин замолчал.
Вскоре он уже шел с Гэндальфом вниз по длинному коридору к дверям башни. В зале, в печальном настроении сидел Денетор. Пиппин решил, что он напоминает старого терпеливого паука: похоже, со вчерашнего дня он не двинулся с места. Он предложил Гэндальфу сесть, но Пиппин некоторое время оставался незамеченным. Вскоре старик повернулся к нему.