Жанна и её семья ничуть не лучше остальных – у неё нет иллюзий на этот счёт. Два года назад она решила уйти от Виктора: надоело жить во лжи и ждать, когда дети пойдут по её стопам. Перед уходом решила посоветоваться с местным священником, первый раз в жизни пошла в церковь. Внутреннее убранство храма поразило её богатством и великолепием. Куда-то спешащий священник невнимательно выслушал её и сказал:
– Приходи лучше в среду, дочь моя, сейчас мне некогда.
Он торопливо вышел, сел в шикарный джип и уехал. Жанна поняла, что в церкви такая же ложь, как и везде, и больше туда не пошла. А мать посоветовала ей не делать глупостей: детям нужен отец. Жанна послушалась, и всё в её жизни осталось по-прежнему: удобно, красиво и стабильно. Она лежит в тёплой душистой воде, а из динамиков, искусно спрятанных мастерами в декоре ванной комнаты, льётся лёгкая музыка.
Ирина Владимировна развезла внуков, оставила свой мерседес на стоянке магазина и направилась по нешироким зелёным улочкам к морю. Она любила эту окраину южного города и часто гуляла здесь, когда было тяжело или неспокойно на душе. Вон там, за вторым поворотом, дом, в котором она когда-то жила. По этим улицам бежала она по утрам в школу, белеющую на горе, и мать, которая уже шесть лет лежит на кладбище за той горой, торопливо совала ей завтрак в туго набитый портфель…
Редкие прохожие здоровались с ней, улыбались, и она отвечала им тем же. Здесь все знали друг друга, все доброжелательно и спокойно относились к тому, что десять лет назад она начала приезжать сюда на дорогой машине, хорошо одетая, иногда с телохранителями. Отец Виктора боялся за неё, всячески оберегал первый год, а потом, после ночного разговора с Сибирью, подошёл к бару, выпил залпом стакан коньяка и с облегчением сказал:
– Всё! Кончилась наша конспирация! Можешь гулять, где хочешь, одна, и даже ночью.
Какое это было счастливое время! Все вокруг допытывались, отчего она так расцвела и похорошела. Но она только улыбалась: счастье любит тишину и покой.
Её счастье длилось целых четыре года – ради этих лет она, наверное, и родилась. А кончилось всё неожиданно быстро. Отец Виктора остался у неё ночевать, а утром сказал, что уезжает на недельку в Сибирь. Она всё поняла, зарыдала, стала просить взять её с собой. Тот обнял, белозубо улыбнулся:
– Помочь хочешь? Ты помоги вот чем: убеди Виктора, что я дальше Москвы не уеду. Рано ему лезть в такие дела. Можно, конечно, и мне остаться, но я человеком себя перестану считать, если не поеду. До Москвы – самолётом, а там пересяду в автомобиль. Меня уже ждут. Ребята проверенные – через неделю вернусь.
Дохнуло тогда на неё страшным холодом большого передела собственности после развала страны. Дохнуло – и навсегда заморозило. Даже сейчас она чувствует этот холод в груди. Подруги завидуют её праздной безбедной жизни, а она готова всё отдать за час прошлого с любимым человеком. Если есть счастье, то оно точно не в деньгах…
Проснувшийся город жил своей жизнью. Сигналя, куда-то мчались машины; отходя от причала, басовито и протяжно загудел теплоход. Вверх по трассе пронеслась группа молодых людей на горных велосипедах. А по зелёным тенистым улочкам неторопливо шла к морю моложавая красивая женщина, не вытирая катившихся по щекам крупных слёз.
Виктор припарковал машину и пошёл по горячему, залитому солнцем асфальту. Вдруг земля качнулась, ушла из-под ног, и неведомая сила покатила его, за-кувыркала вдоль запищавших, заморгавших, оживших машин и наконец отпустила, придавив к кустам у шлагбаума. Тошнота подступила к горлу, в глазах потемнело.
«Инсульт! – застучало в висках частыми злыми пульсами. – Вот, значит, как бывает: забыл дома бейсболку… Такая вроде бы мелочь – и всё… Конец».
Дикий животный страх поднял Виктора на ноги. Туман в глазах начал рассеиваться. Может, это просто солнечный удар? Руки-ноги действуют, голова и язык работают. Волна облегчения прокатилась по телу, делая ноги ватными, но радуя сердце. Постепенно возвращалась способность соображать. Сигнализация сработала одновременно у всех машин, и до Виктора дошло: да ведь это землетрясение! Город – у моря, рядом горы… Сердце кольнула тревога: как там дети, жена, дом? Нажимая клавиши телефона, кинулся к машине. И, только заведя мотор, понял, что вокруг что-то изменилось. Всё стало выглядеть по-другому – иначе, чем пять минут назад.