Глянув вниз, я увидел пар, поднимающийся из-под моих ног.
Мои спутники осмотрели гондолу. Ее герметичный внутренний корпус был достаточно прочным, чтобы защитить нас, а вот внешний оказался помятым и поврежденным. С гондолы сорвало всякие антенны и приборы, а сама она зарылась в лед.
Пул созвал нас на военный совет.
— Ситуация следующая. От шара ничего не осталось, его порвало в клочья, мы его потеряли. Важнейшие системы гондолы в порядке, но самое главное — уцелел источник энергии. — Он стукнул по гондоле кулаком в перчатке. В плотном воздухе я услышал глухой удар. — Внешний корпус сильно потрепало. Мы не сможем его расширить. Боюсь, нам придется остаться в костюмах.
— До каких пор? — уточнил я. — Пока не надуем запасной шар?
— У нас на борту нет запасного, — сказал Дзик, и у него хватило такта изобразить смущение. — Мы провели анализ достоинств и недостатков такого решения…
— Неправильно провели! — огрызнулся я в ответ. — Как нам теперь убраться с этой проклятой луны? Ты говорил, что для этого нам нужно совершить какую-то идиотскую стыковку в воздухе.
Пул постучал себя по груди, и в воздухе возникло виртуальное изображение головы Гарри.
— Хороший вопрос, — сказал тот. — Я сейчас работаю над альтернативами. Сделаю еще один шар, потом спущу его вам. Как только гондола снова окажется в воздухе, я без труда вас подберу. А тем временем, — добавил он более жестко, — вам там есть чем заняться. Время поджимает.
— Когда мы вернемся на корабль, — сказал Дзик Пулу, — ты его подержишь, а я убью.
— Он мой отец, — возразил Майкл. — Я сам его убью.
Гарри растворился в облачке пикселей.
— Слушайте, вот что мы сделаем, — решил Майкл. — Если мы хотим завершить научную программу, нам необходимо как-то передвигаться. Мы не можем выполнить всю работу, сидя на южном полюсе. Нам нужна мобильность. У гондолы есть колеса, так что она послужит нам транспортом. Но сперва ее нужно откопать и переделать. Кстати, Гарри был прав насчет того, что время ограничено. Предлагаю нам с Биллом заняться переделкой гондолы, а ты, Мириам, бери Эмри и посмотри, какие исследования вы сможете провести на озере. До него всего пара километров. — Он сверился с электронной картой на запястье. — В ту сторону.
— Хорошо.
С типичной для низкой гравитации плавностью Мириам запрыгала к люку и достала из гондолы ранец с оборудованием.
Я понял, что мне совершенно не хочется уходить от гондолы, — это было хоть и потрепанное, но все же укрытие.
— А как насчет тех птиц?
Мириам спрыгнула обратно и приблизилась ко мне.
— После посадки мы не видели больше и следа этих тварей. Пошли, куратор. Это отвлечет тебя от мыслей о том, как ты перепуган.
И она зашагала в темноту, удаляясь от пятна света возле гондолы.
Пул и Дзик уже отвернулись. У меня не осталось иного выбора, кроме как последовать за ней.
Глава восьмая
Озеро
Ходьба на любые расстояния оказалась на удивление трудной.
Многослойный термоизолирующий костюм был объемистым и неудобным, но хотя бы гибким. Этим он отличался от предназначенных для вакуума лунных скафандров — там из-за внутреннего давления даже лучшие облегающие скафандры становились очень жесткими. Но на Титане всегда ощущается сильное сопротивление воздуха. Здесь у поверхности его давление в полтора, а плотность — в четыре раза больше, чем на Земле. Ощущения почти такие же, как при ходьбе под водой. И при этом сила тяжести настолько мала, что, едва отталкиваясь ногой от песка, все время норовишь взлететь. Мириам показала, как удлинить острые шипы на подошве, чтобы ботинки крепче впивались в рыхлый песок.
Именно эта плотность воздуха и является основной проблемой на Титане: тебя словно омывает чрезвычайно холодная жидкость с температурой выше абсолютного нуля менее чем на сто градусов, и она с энтузиазмом высасывает из тебя тепло. Поэтому я всегда помнил о молчаливой поддержке обогревательной системы в моем костюме и о батареях, которых хватит не больше чем на два-три часа.
— Выключи фонари, — посоветовала Мириам, когда мы прошли пару сотен метров. — Экономь энергию.
— Предпочитаю видеть, куда иду.
— Глаза скоро приспособятся. А в щитке шлема есть усилители изображений, настроенные на местную яркость… Выключай, Джовик. Иначе я сама их выключу, потому что из-за твоего света я тоже почти ничего не вижу.
— Ладно, черт побери.
Выключив фонари, я погрузился в бурую муть — будто осеннее небо заволокло дымом лесного пожара. Но глаза все-таки приспособились, а щиток слегка улучшал видимость. И передо мной развернулся Титан — равнина из песка и обглоданного ветром щебня под оранжево-коричневым небом. Опять же, очень похоже на Марс, если знаешь, как он выглядит. В небе проплывали облака из метана или этана, а над ними висела дымка — слой органической взвеси толщиной в десятки километров. Как ни удивительно, но сквозь нее я даже разглядел солнце — искорку низко над горизонтом, — а напротив него половинку Сатурна, гораздо более крупного, чем Луна на земном небе. Других его спутников или звезд, а уж тем более «Краба», я не увидел. Местная палитра сплошь состояла из темно-красного, оранжевого и коричневого. Вскоре мои глаза затосковали по земной зелени.