- Идём, Машенька. Я помогу тебе, - сказал Эдуард Валентинович уверенно. - Я выведу тебя из Адвеги. Ради твоего отца и твоей матери... Ради тебя. Я знаю, как нам поступить. Они ничего не узнают… Идём…
***
Заперев входную дверь, я прислонилась к ней спиной. В ушах стоял гул, дыхание сбилось. Мой взгляд был прикован к часам на стене, которые заворожённо тикали, отсчитывая секунды до моего побега. Часы с синей подсветкой, мои любимые.
Протянула руку, щёлкнула выключателем. Жёлтый свет разлился в помещении, заставив меня прищурить глаза.
Внезапно осознав, что я теряю время, сорвалась с места и дрожащими руками начала выдвигать ящики из старого комода. Перепачкав руки в пыли, достала из-под кровати большой кожаный рюкзак, в который когда-то давно родители сложили наши вещи, готовясь отправляться сюда, в Адвегу.
Первой в рюкзак я запихнула аптечку, затем закинула свои старые джинсы и выцветший зелёный свитер. Уже после в сумку полетели и другие вещи, которые казались мне безумно нужными, но половина из которых типа карандашей, открыток, заколок и чего-то в этом духе, по сути, была самым настоящим хламом.
В секретере у меня была спрятана очень ценная вещь. Вытряхнув из дальнего ящика всякий мусор, я достала из него подвеску из золота с сапфиром. Эту штуку я нашла очень давно. Здесь, в Адвеге. Лет пять назад. Тогда доступ к пластам извилистых пещер был ещё открыт управителем для общего доступа, и я часто лазала там, да и не только я, вся городская ребятня. Не знаю, как другим, а мне вот свезло с такой находкой.
Папа говорил, чтобы я бережно хранила её на тот день, когда мы наконец-то покинем чёртов подземный город, уйдем под небо и отправимся в Москву. На деньги с продажи этой штуки можно было нанять сопровождающего, купить припасов, оружие и ещё много чего. Отцов совет я исполнила с точностью, и с тех самых пор каждые три дня проверяла свой тайник, всё ли там в порядке. Теперь же, возможно, эта драгоценная штука поможет мне наладить жизнь.
Осознав, что все, что мне может понадобиться, уже собрано, я приподняла рюкзак: мне он показался кошмарно тяжелым, хотя место там ещё было. В любом случае, сейчас это неважно, тащить я его точно смогу. Теперь главное благополучно добраться до Рожкова. Так-так-так, и что там, кстати? Надо не забыть, Столярный переулок, восточная часть города – там мы и встречаемся. Опаздывать нельзя. Рожков сказал, что если не поспею вовремя, ему придется идти за мной, мало ли что, а этого мне допускать было нельзя, потому что это огромный риск для Эдуарда Валентиновича и его семьи.
Сделав глубокий вдох, я попыталась немного успокоиться. В этот момент где-то что-то громыхнуло. Вздрогнув, я прислушалась. Что это ещё такое?
Мне неожиданно начало казаться, что я слышу крики и топот за дверью, что кто-то зовёт меня. Охваченная паникой, я кинулась к выключателю и погасила свет, начала пятиться, не сводя взгляда с двери. Бессилие опутало меня прочной паутиной, и, дойдя до дивана, я опустилась прямо на пол. Меня так пробило, что я полностью онемела. Боже, Боже.… Ну, что там? Неужели обнаружил? Неужели уже бросился искать меня?...
Кровь отлила от моего лица, в животе – разве что не ледяная глыба.
Нет-нет-нет. Быть того не может… Не мог же он уже сейчас всё понять? А почему не мог?...
Прошло слишком мало времени? Или не так мало?
Минут пять всё было тихо, и я уже подумала, что мне должно быть показалось, но нет, не показалось. Моё сердце ёкнуло, когда в дверь кто-то громко постучал.
***
Я буквально онемела, сидя на полу в полутьме моей комнаты.
- Маша! Это Антон. - Я мгновенно узнала голос Спольникова. От страха меня словно изморозило внутри: ну и кто мне сейчас поможет? Дрожа, я обхватила плечи руками. - Ты можешь открыть мне?
Я молчала. В груди кольнуло, когда я ещё раз прокрутила в голове всё то, что сегодня узнала. Закусив губу, поморщилась. Не хочу видеть этого предателя, не хочу даже слышать его голос. Но хватит, хватит истереть, главное другое: как мне теперь сбежать от него? Он ведь уже всё знает, не иначе.
- Маша, я знаю, что ты здесь! Пять минут назад Николаев видел, как ты зашла к себе в дом, - громко проговорил Антон. - Он сказал, что ты выглядела очень странно. Что случилось? Ты откроешь мне?
Я нервно кусала губы. Что делать? Что делать? Надо как-то попытаться сбежать от него. В дверь вдруг снова забарабанили, да так сильно, что я подскочила.
- Мария, - уже громче прикрикнул Антон. - Сию минуту открой мне дверь! Мне нужно поговорить с тобой!
Внутри меня что-то с надрывом заныло, а потом словно бы разломилось на части, взрываясь от гнева.
- Убирайтесь! - не сдержавшись, выкрикнула я. - Оставьте меня в покое!
Стук прекратился. Через несколько секунд я снова услышала голос Спольникова.
- Маша. - Голос Антона изменился, стал совсем другим – тихим и ровным. Хуже просто не придумаешь. - Я в последний раз по-хорошему прошу тебя: открой мне дверь.
Сволочь! От гнева я стиснула зубы с такой силой, что они едва не заскрипели.
- Я повторяю, убирайтесь, пока я не позвала на помощь! - снова крикнула я в отчаянии.
В приступе ярости я схватила с тумбы мою кружку и с размаху кинула её в дверь. Пролетев через комнату, кружка вдребезги разбилась, ударившись о дверной косяк. Осколки дождём посыпались на пол.
- Ну, всё, с меня хватит, - произнёс Антон. - Я иду за охраной.
Я услышала какой-то шум, шаги, потом всё затихло. Я исступлённо замерла. Он ушёл? Я моргнула. И что теперь? Ушёл или караулит меня под дверью? Тьфу ты, делать-то что?! Кусая губы, я нервно бегала глазами по темной гостиной. Да нет, вряд ли караулит, он же не знает, что я собираюсь бежать… А вот если он сюда с охраной придет, то мне точно не выкрутиться…
К тому же, время! Время! Если сюда явится Рожков, случится страшное! Придется мне на свой страх и риск попробовать выскользнуть из дома. Поднявшись с пола, я взяла рюкзак за верхнюю ручку и поплелась к окну. Колени подгибались, вот-вот рухну. За окном никого видно не было – тишина да гладь. Улица пустовала.
К лучшему. Надо бежать.
Недолго думая, я подошла к двери, тихонько повернула замок, нажала ручку и вскрикнула, когда Спольников, появившись словно бы из ниоткуда, резким движением поставил ладонь на дверное полотно. Удерживая дверь от того, чтобы я её не закрыла, он одновременно с этим не давал мне выйти из дома.
Я отпрыгнула назад, выпуская рюкзак из руки. Снова отлетев к дивану, я в ужасе воззрилась на Спольникова. Дверь пока ещё была открыта, и это был мой шанс. Надо попытаться пробежать мимо Антона и выскочить.
План был заведомо дурацким и сразу дал крах. В результате моей попытки пробежать к двери, я только быстрее угодила к Спольникову в руки. Антон схватил меня, заломив мне руки за спину, и ногой захлопнул дверь, чтобы я не убежала.
- Отпустите меня! - истерично закричала я.
Всеми силами я пыталась вырваться, но естественно у меня ничего не получилось, так как Спольников, что и ежу понятно, был куда сильнее меня. Я вертелась как уж на сковородке, пытаясь вывернуться из хватки Антона, но всё было безуспешно. Спольников пытался покрепче прижать меня к себе и хоть как-то обездвижить, но я упорно продолжала сопротивляться. Впрочем, лишь до тех пор, пока не ударилась ногой о стол с такой силой, что у меня чуть искры из глаз не посыпались. Тут же послышался грохот, и звон расколотившейся керамики.
Моя любимая ваза разбилась! От боли в ноге и жгучего разочарования я на мгновение перестала сопротивляться, это и решило исход битвы. Спольников зажал мне рот и крепко прижал к себе.
- Если ты ещё хоть раз попытаешься дёрнуться, я вколю тебе снотворное, - прошептал Антон мне на ухо.
Я мгновенно застыла на месте, с опаской вняв его словам. Только снотворного мне ещё не хватало…
Несколько секунд мы молча стояли в полутьме моей комнаты, которую освещали только мои настенные часы. Стрелка щёлкала, время уходило, и мне казалось, что с каждой уходящей секундой, я становлюсь все слабее, тоньше, прозрачнее. У меня больше не было сил сопротивляться.
Наконец, Спольников ослабил хватку на моем лице и убрал руку, давая возможность мне свободно говорить. К счастью для меня, я все ещё стояла спиной к Антону и не видела его лица. Но он все ещё крепко держал меня, прижимая к своей груди, и я чувствовала, как быстро бьётся его сердце. Слышала, как тяжело он дышит, и ощущала так хорошо знакомый мне запах его одеколона.