А Алька тем временем переночевал по старой памяти в парке на скамейке, встал пораньше, чтобы как можно скорее добраться до окраины города, а там почти пять часов безуспешно пытался поймать попутку. Большинство, увидев голосующего мальчишку, не останавливались. Кое-кто притормаживал, но услышав робкое бормотание: «Мне до Зоны», крутили пальцем у виска и быстро уезжали. В конце концов один хмурый водитель грузовика пожалел уставшего мальчишку, но сразу предупредил, что довезёт только до поворота на Весёлое, а там пусть пассажир топает пешком. «Не по пути мне потом. Да и рентгены лишние хватать не намерен». Но Альку и это устраивало. Вот так он и оказался на полузаброшенной колее в сырых осенних сумерках.
Вынырнув из воспоминаний, мальчик остановился, огляделся и поёжился – из туч сыпал мелкий противный дождь и, судя по мокрой куртке, уже давно. Темнота сгустилась так, что разглядеть можно было лишь ближайшие к дороге деревья, а дальше всё сливалось в одну чёрную массу. Но впереди светились огоньки, время от времени слышались голоса, иногда хлопала дверь. Приглядевшись, Алька заметил на фоне неба силуэты крыш. До домов было метров сто, не больше. Алька понял, что это ещё не Зона – в неё нужно было проходить, минуя КПП, или лихо преодолевая заборы из густо переплетённой колючей проволоки. Но он добрался до преддверия Зоны – таинственного Приграничья.
3
Минут через пять Алька стоял у стены одного дома. Внутри слышался неразборчивый гул множества голосов, а из неплотно прикрытой двери тянуло запахом мяса и жареной капусты. Мальчишка нервно сглотнул. Его организм, привыкший к режиму за время жизни в интернате, отчаянно требовал еды. Можно было, конечно, достать хлеб и съесть его, используя ароматы в качестве соуса – денег-то у Альки всё равно не было, а благотворительностью, как он догадывался, здесь не занимались. Алька уже начал было стаскивать с плеч рюкзак, но остановился и задумался. С людьми рано или поздно встречаться будет надо, так почему бы не сейчас? Да и переночевать хотелось под крышей, а не в этой мокрой темноте, совсем рядом с территориями, заселёнными зобными монстрами. Алька глубоко вздохнул, словно перед прыжком в холодную воду, и сделав пару шагов, решительно потянул на себя дверь. Она легко распахнулась. Голоса и запахи сразу усилились, но вместо ожидаемого зала со столиками Алька увидел что-то вроде небольшой прихожей, из которой расходились две лестницы: одна вела в подвал, другая – на второй этаж. Почти всё свободное пространство занимал здоровенный охранник, состоящий, кажется, из одних кубов и квадратов. Буграми вздымались мышцы под курткой, неправдоподобной формы голова с вытянутой вперёд нижней челюстью без заметных границ переходила в шею, а в глазах застыло равнодушие всё повидавшего человека. Он лениво повернулся в сторону приоткрывшейся двери – и лицо изобразило до смешного не подходящее изумление. Перед ним стоял промокший и съёжившийся мальчишка. Самый настоящий мальчишка, а не мужичок-недоросток.
- Эй, шкет, откуда тебя нечистый принёс? – вежливо поинтересовался охранник.
Алька догадался, что вопрос не подразумевает полной отчётности, и буркнув что-то невразумительное, махнул рукой в сторону двери.
- И чё тебе тут надо? – продолжал допрос охранник.
- Поесть,- прошептал Алька, понимая, что его сейчас возьмут за шиворот и выставят обратно под дождь.
- Ближе к дому кафе не нашлось?
Алька обречённо молчал. Охранник почесал затылок. Он пытался справиться с новой ситуацией, подогнав её под рамки чего-то знакомого. В конце концов, пацан – тот же человек, который хочет пройти в бар. Значит, его задача: обезоружить и пропустить. А со всякими психологическими вопросами пусть хозяин справляется, у него мозги для этого лучше приспособлены. Придя к такому понятному и верному решению, охранник повеселел и, шагнув к мальчишке, принялся быстро и профессионально охлопывать его. В конце залез в рюкзак и вдруг снова нахмурился:
- А где деньги? Тут на халяву не кормят.
- У меня хлеб есть, - прошептал Алька, - А тут тепло и сухо.
- Ладно, топай, - смилостивился охранник и подтолкнул мальчишку к лестнице, ведущей вниз. Но он не рассчитал силу, и Алька, споткнувшись о порожек, с грохотом скатился в подвал.
Его эффектное появление не осталось незамеченным. Все, сидящие в крохотном, на восемь столиков, заведении, замолчали и уставились на вновь прибывшего. Алька поднялся, начал отряхиваться, но тут почувствовал, что ноет ушибленное колено и начинает кровоточить разбитая губа. К глазам подступили слёзы обиды, лицо непроизвольно начало кривиться в плаксивую гримасу. Этого ещё не хватало! Алька наклонился и стал с преувеличенным старанием соскабливать влажную грязь с обшлагов брюк. Кто-то хохотнул, кто-то присвистнул, и чей-то голос из угла изумлённо произнёс:
- Гляньте, пацан! Натуральный. Ну, чисто ребятёнок. И откуда это он к нам свалился?
- Ну, откуда свалился – ясно. А откуда явился?
- А я понял, - с трудом пробормотал обросший мужик с заплывшими глазами, сидящий у крайнего столика, - Это он батю ищет, его мамка послала. Моя тоже Ваську по барам пускала меня выслеживать. Не, пацан, тут все, кроме меня, бездетные, а ты не Васька, вроде.
Алька сжался и нервно оглянулся на лестницу. Убежать? Но куда он пойдёт? Ладно, допустим, поужинает хлебом, переночует на улице – не впервой. А дальше?
В это время сидящий за одним из столиков мужчина в тёмно-синей, расстёгнутой на груди куртке, перекрывая общий смех, гаркнул:
- А ну, хорош над мальцом потешаться! А ты, Крошка Ру, не торчи, как пень, это тебе не подиум. Вали сюда.
Алька благодарно нырнул на подставленный стул и сразу стал незаметен. Постепенно посетители перестали его разглядывать и вернулись к своим делам. Мужчина в синей куртке молчал, давая мальчишке возможность прийти в себя. Потом, склонившись к его уху, негромко спросил:
- Голодный? Вижу. Погоди, я сейчас.
Он встал, подошёл к бармену, о чём-то переговорил с ним и вскоре вернулся, держа в одной руке тарелку с капустой и котлетой, а в другой – стакан дымящегося крепкого чая.
- Вот, лопай. Я уже поел, - и он кивнул на грязную посуду посреди столика.
- У меня денег нет, - отвернулся Алька и торопливо достал свой хлеб.
- Вижу, что не миллионер. Не боись, угощаю в честь благополучного прибытия. А хлеб у тебя домашний? Пахнет здорово. Не отломишь кусочек?
Алька протянул соседу аппетитную горбушку. Тот так вкусно стал её есть, что мальчик почувствовал себя уверенно, словно внёс в ужин равную лепту.
После сытной еды и духоты бара, под монотонный гул голосов, Алька с трудом боролся с подступавшей дремотой.
- Ну, ты же спишь совсем. Пошли в мой номер люкс. Пошли-пошли, а то тащи тебя потом по лестницам.
Алька послушно встал и побрёл к выходу, сопровождаемый мужчиной в синей куртке. Они поднялись в прихожую, но не задержались, а сразу пошли ещё выше по второй лестнице. Там оказалась маленькая площадка с тремя дверями, освещённая тусклой лампой без плафона. Мужчина вытащил из кармана ключ и открыл «номер люкс». Им оказалась комната, которую можно было бы принять за шкаф, если бы не окно в стене напротив и не мебель: кровать с довольно приличным бельём и табуретка в углу. Мужчина вытащил из-под кровати рюкзак, извлёк из него свёрток не очень большого размера и надул очень уютный на вид матрац с подушкой.
- Это тебе, - кивнул он, - Ты, небось, о романтике мечтаешь, вот и набирайся. Что же тебя всё-таки сюда занесло? Ладно, спи, набирайся сил, завтра расскажешь.
- Я и сегодня могу, - вдруг сказал Алька. От прохладного воздуха, свободно входящего через щели окна, он взбодрился, а поведение мужчины так расположило к себе, что очень захотелось рассказать обо всех мытарствах понимающему, сочувствующему человеку, такому вот сильному мужчине, готовому прийти на помощь и даже, может быть, скупо пожалеть. Торопясь, захлёбываясь словами, мальчишка говорил и говорил, заново всё переживая, а мужчина слушал молча и только иногда кивал головой. Потом заметил: