Чиж спрятал артефакт в контейнер, притороченный к поясу, и лёгким пружинистым движением вскочил на ноги.
- Вставай, Ру, пошли. А то нам столько же ещё обратно топать, а ты, я гляжу, уже совсем раскис.
- Я не раскис! – возмутился Алька, чувствуя, как всё тело действительно налилось усталостью и молит об отдыхе и сне. Но он поднялся, пристроился за спиной ведущего и стал упорно отмерять шаг за шагом.
Дождь всё также моросил, превращая землю в чавкающую жижу, и идти от этого было ещё труднее. Чиж вздыхал, сдерживая шаг, и молил Зону о том, чтобы никто больше не встретился им по пути, понимая, что Альку сейчас сможет слопать кто угодно, а тот не сообразит даже рукой взмахнуть. Не приспособлен он для Зоны, нечего ему тут делать. Нет, вот вернутся они в притон, купит Чиж ему еды – и пусть топает себе пацан обратно, в нормальный мир, бабушку свою ищет.
Услышав треск ломающихся сучьев под напором крупного и, без сомнения, направляющегося к ним объекта, Чиж похолодел. Не помогли просьбы, не проскочили они. Чиж резко вскинул автомат и услышал, как за спиной хриплым от ужаса голосом вскрикнул Алька. Да, чудище, появившееся из зарослей, могло впечатлить кого угодно. «Что его привело сюда, почти на край Зоны?» - отвлечённо подумал Чиж, глядя в прицел на крупного злобного кровососа. Впрочем, добродушного экземпляра данной породы ему встречать не приходилось. Чиж дал очередь, но чудовище, не обратив на это никакого внимания, продолжало приближаться. Шёл мутант тяжеловато, и по отвисшему животу было понятно, что он сыт. Но это ничего не меняло. Кровососы умели заготавливать еду впрок. Вот сейчас он переломает им позвоночники, сложит под кустиком – и пару дней ему можно будет не заботиться о питании. Чиж выстрелил снова. Кровосос оскорблёно взревел и прибавил ходу. Алька смотрел на него не сходя с места, но не потому, что был такой смелый и уверенный в себе, а просто потому, что ноги отказались повиноваться.
Последняя очередь, похоже, нанесла противнику ощутимый вред. Он скорчился, издав утробный рёв, но падая, словно прыгнул вперёд и завалился на Чижа всей своей массой. Сталкер свалился на спину и послал ещё одну очередь, в упор. Лапы убитого кровососа судорожно дёргались, и со стороны казалось, что он выискивает слабое место жертвы.
Вдруг Чиж услышал отчаянный пронзительный крик и боковым зрением заметил, как к нему метнулся Алька, зажав в руке выданный «на всякий случай» нож. Мальчишка размахнулся и со всей силы воткнул лезвие в уже мёртвого кровососа, а потом, не в силах вытащить оружие, стал обеими руками спихивать страшного врага с Чижа. Чиж напрягся и оттолкнул тушу.
- Ты живой, живой? – со слезами на глазах кинулся к нему Алька.
- Всё в порядке, только поцарапанный, всё хорошо, - Чиж прижал к себе вздрагивающего мальчика и погладил по плечу. Надо же, не струсил, на помощь бросился. Неумело, правда, но это не беда, этому он научит.
Чиж удивился своим мыслям – совсем недавно он собирался отправить Альку на Большую Землю. Передумал? Передумал! Кажется, из парнишки выйдет толк. И глядя сверху на взъерошенные волосы на детской макушке, Чиж поклялся никогда не рассказывать о том, что помощь, вообще-то, была уже не нужна.
- Отдохнём? – спросил он Альку.
- Чего там, недавно отдыхали. Лучше пойдём. Если тебе не трудно, конечно.
- Мне не трудно, - улыбнулся Чиж, - Пойдём.
Дальнейший путь обошёлся без приключений. Отойдя недалеко от места схватки, Чиж глянул в ложбинку, где утром пировали кабаны, и понял, что именно они своим аппетитным запахом и восторженным хрюканьем приманили сюда кровососа. Теперь стада там не было, но валялись две сухие шкурки, не так давно принадлежавшие не самым мелким представителям копытных.
Когда сталкеры вышли к придорожной канаве, уже совсем стемнело. Но тут заблудиться было невозможно, а патрули не ходили. Впереди на дороге мелькнули два удаляющихся силуэта.
- Нас не арестуют? – тревожно спросил Алька.
- За что? Мы не в Зоне, идём себе по тропинке и идём. Откуда идём – никто не знает. Может, грибы искали. А что ничего не нашли – не сезон.
Алька с сомнением оглядел порванные, испачканные грязью и заляпанные кровью куртки, и подумал, что грибы в Приграничье, пожалуй, слишком агрессивны.
В знакомом домике всё повторилось. Дверь, квадратный охранник, равнодушно кивнувший на приветствие, лестница вниз и бар, полный голосов и запахов. Альку немного задело то, что их никто ни о чём не расспрашивал. В голове не укладывалось, что все, пережитые им сегодня приключения, для других – жизненные будни, не требующие особого внимания.
Чиж заказал еду, кинул рюкзак на стул и вывел Альку обратно на улицу – в импровизированный душ за деревянной перегородкой. Куртки постирали и оставили сохнуть под навесом, а сами вернулись в бар, где их уже ждал ужин.
Альку разморило окончательно. Слегка поддерживаемый под руку, он поднялся в номер и, с трудом раздевшись, рухнул на матрасик, сразу нырнув в сон. Он уже не слышал, как Чиж уходил куда-то, унося Золотой Корень, как потом он вернулся, запер дверь и улёгся на скрипучую кровать. За окном о чём-то шептал бесконечный дождь, а Альке снились прерии, по которым бегали стада огромных крыс, а он пас их, гарцуя верхом на послушном кровососе.
4
От навязчивых мыслей лучше всего отвлекает творческий труд. Поэтому я неспеша, со вкусом, починил полочку в прихожей, сменил прокладку в давным-давно капающем кране на кухне, наладил перегоревший утюг и заодно, ради проверки, перегладил гору постельного белья. Это оказалось довольно муторным и совсем нетворческим делом. Мысли потекли в другую сторону: как редко мы всё-таки задумываемся о домашней работе! Нам кажется естественным, что на крепких мужских плечах лежит тяжёлая мужская работа, а на хрупких женских – лёгкая женская. Но утюги и полки ломаются крайне редко, а варить, мыть, гладить, стирать и бегать по магазинам надо ежедневно. Нет, мужчинам просто необходимо брать на себя часть домашнего труда!
Эти мысли посещали меня не впервые, но помыв пол, залезая под многочисленные ножки разной мебели, или потратив полдня на приготовление примитивного молочного супа (с последующей чисткой кастрюли и плиты), я малодушно прятался от женских дел за свою «безразмерную» работу. Она действительно выматывает, выжимает все соки, но бывает, бывает же свободное время! Вот если бы у нас росла дочь, она стала бы Марине настоящей помощницей. Стоп! А почему сын не может стать настоящим помощником? Ему тоже некогда, у него уроки и спортивные секции? Разбаловал я его, распустил. Вот как раз через пару дней занятия в школе заканчиваются, до экзаменов он ещё не дорос, пусть дома работает.
Твёрдое отцовское решение значительно улучшило моё настроение. Жалость к жене, вынужденной тащить на себе дом и двух мужиков, переполнила душу, и я решил приготовить ужин. На что-то серьёзное не покусился, сбегал в магазин за продуктами, а дома нажарил картошки (по-моему, каждый уважающий себя мужчина должен уметь жарить картошку), отварил сардельки, приготовил на закуску яйца под майонезом, а к чаю элегантно разложил на блюдце печенье «Юбилейное».
Марина позвонила около пяти:
- Олежек, я уже в пути. Если тебе не сложно, начни, пожалуйста, чистить картошку. Сейчас подбегу, что-нибудь на ужин соорудим.
- Хорошо, - ответил я, внутренне посмеиваясь.
Разумеется, дорогая была приятно удивлена моими достижениями в домоводстве. Мы быстро справились с ужином, оставив Динькину порцию на сковородке под крышкой, и решили вечер потратить на кино. Как раз по одной из программ шёл старый двухсерийный фильм, лирическая комедия. Терпеть не могу популярные нынче триллеры – катастроф мне хватает на работе, а фантастические монстры болезненно напоминают Зону. Зато такие вот лёгкие и нежные картины прекрасно успокаивают.