– Да, это я, Деймон, – ликующе сказал старший брат с ядом в интонации. – И я не плачу, если не склонен к этому; я лишь беру. Я беру то, что желаю, и ничего не даю взамен.
Стефан смотрел в те горящие черным на черном глаза и снова увидел крошечное мерцание пламени. Он попытался собраться с мыслями. Деймон всегда спешил напасть, и нанести обиду. Но не так как сейчас. Стефан знал брата достаточно долго, чтобы понять, что что-то в нем отключилось; что-то было не так. Деймон казался слишком возбужденным… лихорадочным. Стефан послал маленькую волну Силы вроде разведывательного зонда к своему брату, пытаясь дотронуться до того, что было другим.
– Да, я вижу, что ты удумал. Вот только ничегошеньки ты не добьешься, во всяком случае, таким путем. – Сказал Деймон перекошено, и затем внезапно внутренности Стефана, и все его тело было в огне. Оно было в агонии, поскольку Деймон набросился на него с карательным кнутом своей Силы.
И сейчас, какой бы ни была боль, он должен быть холодно рациональным, он должен был продолжать думать, не только сопротивляться. Он сделал маленькое движение, поворачивая голову в сторону, смотря на двери пансиона. Только бы Елена осталась внутри…
Но думать было трудно, ведь Деймон все еще хлестал его. Он дышал быстро и тяжело.
– Вот именно, – сказал Деймон. – Мы вампиры берем – это урок, который тебе следует усвоить.
– Деймон, мы, вообще-то должны заботиться друг о друге… мы обещали…
– Да, и я собираюсь позаботиться о тебе прямо сейчас.
И Деймон укусил его.
Он пил его кровь.
Это было еще более болезненным, чем порка Силой, и Стефан тщательно держал себя в руках, чтобы не сопротивляться. Острые как бритва зубы не должны были причинить боль, когда ворвались в его сонную артерию, но Деймон держал его под углом, – схватив за волосы – сознательно именно таким образом, что они причинили ее.
Вот тогда прибыла реальная боль. Мука вытягивания крови против Вашего желания, через Ваше сопротивление. Это была такая пытка, которую люди бы сравнили с выкорчевыванием их душ из их живых тел. Они сделали бы что угодно, лишь бы избежать этого. Это была одна из величайших физических мук, которые Стефан когда-либо испытывал. Слезы боли навернулась на его глаза, и покатились вниз по вискам в волнистые темные волосы.
Худшее оскорбление для вампира, это когда другой вампир, относится е тебе как к человеку, обращается как с мясом. Сердце Стефана стучало у него в ушах. Он корчился под двумя лезвиями разделочных клыков Деймона, пытаясь смириться с тем, что его используют таким образом. По крайней мере – слава Богу – Елена послушала его и осталась в комнате.
Стефан уже начал задаваться вопросом, не сошел ли Деймон действительно с ума, и хочет убить его. Когда, наконец, Деймон освободил брата с толчком, который выбил младшего из равновесия. Стефан споткнувшись упал, прокатившись при этом по земле и поднял глаза вверх, лишь для того чтобы обнаружить Деймона, стоящим на нем снова. Затем он сжал пальцами рваную плоть на своей шее.
– А сейчас, – сказал Деймон холодно, – ты поднимешься и принесешь мне мою куртку.
Стефан медленно поднялся. Он знал, что Деймон должно быть смакует все это: унижение Стефана, то как его опрятная одежда помялась и испачкалась в траве и грязи с клумбы миссис Флауверс. Он приложил все усилия, чтобы стряхнуть их одной рукой, другую он все еще прижимал к шее.
– Ты тих, – заметил Деймон, прислоняясь к Феррари, пробегаясь языком по губам и деснам, глаза немного прикрыты от удовольствия. – Никакой дерзости в ответ? Даже словечка? Полагаю, мне стоит чаще преподавать тебе этот урок.
У Стефана была проблема с передвижением ног. Ну, все происходит так, как и следовало ожидать – думал он, возвращаясь к пансиону. Затем он остановился.
Елена высунулась из открытого окна с курткой Деймона в руках. Выражение ее лица было очень сдержанным, если учесть, что она все видела.
Для Стефана это был шок, но он подозревал, что еще большим шоком это было для Деймона.
И затем Елена свернула куртку и, размахнувшись, бросила ее с такой точностью, что та упала прямиком на ноги Деймона, обернувшись вокруг них.
К удивлению Стефана, Деймон побледнел. Он взял куртку так, словно по-настоящему не хотел к ней прикасаться, при этом, не сводя глаз с Елены. Затем сел в свою машину.
– До свидания, Деймон. Не могу сказать, что было приятно.
Без единого слова, как обиженный на весь мир непослушный ребенок, которого отшлепали, Деймон включил зажигание.
– Просто оставь меня в покое. – Невыразительно произнес он низким голосом, и пропал в облаке пыли и гравия.