– Сейчас принесу, – Максим встал и пошел к палатке.
... – На! – вернувшись он протянул Ольге «блокнот–свиток», карандаш и ручку.
Ольга раскрыла блокнот расправила лист и уверенно карандашом стала рисовать сначала озеро, потом палатку.
– У тебя хорошо получается, – Максим заглядывал Ольге через плечо.
– Школа. Я художественную школу закончила. Даже в Суриковское собиралась. Потом передумала. Не рисую, не пишу больше, – Ольга продолжала рисовать.
– Почему? – Максим сел напротив.
– Понимаешь, соревноваться с цифровым фотоаппаратом в достоверности,– глупо.
...Художник – это фильтр. Понимаешь, он пропускает сквозь себя увиденное, а на выходе уже готовый продукт, доступный для огромного количества людей.
Это как музыка. Что проще... Или вот стихи писать... Или дом строить... Просто. Бери там: ноты, слова, кирпичи и ставь их в определенной последовательности.
Особого труда-то нет.
Ольга прекратила рисовать и смотрела на озеро.
–Понимаешь, я как... как дырка, что вошло – то и вышло. Зачем, кому такие картины нужны? Фотик это делает лучше!
Она опять стала рисовать.
– Вот! Смотри. Как это озеро называется?
– Никак. – Максим протянул руку к блокноту.
– Тогда напишем... тогда напишу..., – она стала что-то писать на листке, – Вот – «Озеро Чалух» тире «Ольгино озеро» , дата, подпись.
Она протянула блокнот. Из него выпали записки, которые Максим снял с вершин перед встречей с Ольгиной группой. Ольга подняла их и протянула вслед за блокнотом. Остановилась и замерла.
– Максим, это что? – она показала записки.
– Это «записки». Я снял их с вершин, пока вас ждал на перевале.
...Что тебя напугало, – он смотрел на напуганную Ольгу.
– Это... Это знаешь, что? – Ольга тыкала пальцем в рисунок рожицы и ромашки на одной из них, – Это... Это мама рисовала.
Она взяла, расправила их.
– Максим. Максим. Они меня обманули два года назад.
Они вдвоем ходили, а не с группой. Вот смотри.
Тут только наш домашний телефон и их рабочие, а фамилии...– тут мамина девичья, тут фамилия её подружки и фамилия папиного зама.
...Они обманули меня два года назад. И вот – смотри – смеются еще, – Ольга тыкала пальцем в «рожицу» и готова была разреветься.
– И ромашку даже мою нарисовали.
Вдвоем сюда – одни. А я там с Мишкой с Никиткой. А если бы что-то случилось?...
Ну, как так можно? Что за люди?...
Вруны! Одни вруны кругом! И ромашку мою, чтоб надо мной поиздеваться!...
Максим не знал, что говорить и что делать.
– Ты мне копии их дашь. Я устрою им восстание на броненосце «В потемках».
Вот только вижу их.
Как я правильно-то сделала, что смылась от них.
Туда же ещё – взялись Мишку с Китом воспитывать.
Их к детям вообще подпускать нельзя.
Максим протянул Ольге карандаш.
– Зачем? Я нарисовала все,– она отодвинула его руку.
– Записывай. Записывай по свежей памяти. Дневник. Страница номер один.
Пиши. Заголовок – «Руна Райдо». Эпиграф – «Полное доверие. Мужество. Терпение.» Так?
– Так! Но это не применимо к наглой, беспрецедентной лжи, ... мелкому лукавству,...
Всяким там «сю–сю» с камнем за пазухой. Этим вот, ... – Ольга скорчила улыбку.
– Пиши, пиши. Пригодится.
...Люди были уверены в себе, – хотели побыть вдвоем, но не хотели тебя пугать.
Дополнительные фамилии внесли – чтоб записка была для другой группы действительной. Рожицу и ромашку нарисовали – дали понять, что у них все хорошо.
Именно рожицу и ромашку – что пришло в голову первым – то и нарисовали.
Значит, о вас всю дорогу думали.
Максим замолчал и стал рассматривать рисунок.
– Она раньше рожицу с бантиками рисовала.
...А потом, когда косички стали мешать на гимнастике, мне сделали короткую стрижку. Стала так рисовать.
Она так записки мне подписывала. А я ей в ответ ромашку рисовала, что прочитала – мол. Я рано на тренировки убегала. Потом домой, а они уже на работе. Потом я в школу, опять куда -нибудь, а они уже с работы приходили. Посмотрят – ромашка – значит, была дома.
А потом Мишка родился. Потом Никитка. Они все время с ними проводили.
А я только для того, чтоб коляску покатать на улице.
Максим слушал, опершись на руку, и думал о Динке.
О том – как ей сейчас у дедушки и бабушки, о том – как её ждут другие дедушка и бабушка в Питере...
Завтра день её рождения.
Завтра день гибели Ольги.
Смотрел с грустью на Ольгу, которая сидела и рассказывала «вперемешку» о своей «нелегкой» жизни, изредка хлюпая носом и гладя рукой записки с вершин.
Вспоминал свое детство, родителей, братьев, тайгу....
– Возьми их себе. Подлинник. Не отвертятся, – с улыбкой перебил он Ольгу.
– Вот – вот. Теперь – не отвертятся, – Ольга улыбнулась.
– Давай доедаем и чай.
Будем пить чай, – Максим посмотрел на притихший костер.
– И настанет час «потом», – добавила Ольга вставая.
– Час чего? – Максим посмотрел на неё.
– Час «потом». Ты все время говорил – «Давай потом. Давай потом.»
– Давай потом. Сначала чай, – Максим встал и пошел за дровами.
– Нет. Максим. Я еще тебе сказать что-то хотела...
Дай я тебя «бодну», а потом скажу? – Ольга хитро смотрела на него.
– «Бодну» – это как?
– Вот так, – Ольга толкнула Максима лбом в плечо.
– «Бодай» и говори, – Максим оперся рукой о камень, чтоб не упасть.
Ольга раза три ткнулась ему лбом в плечо.
– Максим. Я хочу искупаться. Я хорошо плаваю, но я не буду плавать, я только полежу в воде. Если ты боишься, то можешь привязать меня веревкой. Я только немного полежу в воде и все, – затараторила Ольга, – ...А потом чай. А?...
... Я знаешь, первый год жизни на балконе жила. Меня кормили и на балкон – с глаз долой. Там и выросла. На морозе и на стуже, под завывание вьюги. Под гром и молнии. А?...
Ольга сложила ладони перед собой и старалась жалобно смотреть на Максима.
– Ты тут не очень на родителей наезжай! Правильно делали.
У меня Динка так же росла первый год.
Тьфу–тьфу, – не сглазить бы, – до сих пор не знаем, – что такое болеть,... – Максим осекся, не договорив.
Ольга замолчала, отвернулась к озеру.
– А сколько ей лет? – спросила она, обняв себя за колени.
– Завтра будет три.
День рождения у неё завтра, – ответил Максим.
– И у мамы день рождения. Чудно! Две Динки в один день. И имя-то не частое..., – Ольга продолжала смотреть на озеро.
– А мама её где? – спросила она помолчав.
– Мамы с ней нет. Она осталась в горах. Далеко отсюда. Очень далеко. Два года, как уже нет. Завтра – как два года уже нет.
Максим закурил и тоже стал смотреть на озеро.
– Плохо без мамы Динке.
...Маленькая. Еще не знает, как плохо бывает без мамы. Девчонка же.
А кто ей косички заплетает? – Ольга повернулась к Максиму.