Линн, чтобы сократить дорогу, прошла через поля. Когда она вошла, в пивной еще никого не было, но было слышно, что Фред Оукс в погребе, и три ящика с пивом уже стояли на стойке бара. Линн повесила пальто и шляпку и занялась бутылками, вынимая их и расставляя по нижним полкам. Фред поднялся из погреба и поставил на пол еще два ящика.
— Ты хорошо отдохнула?
— Да, спасибо. Надо было развеяться.
— Народ спрашивал, где ты. Один или двое — в особенности.
— Несомненно, это очень любезно с их стороны.
Линн не стала спрашивать, кто же были эти мужчины.
— Всегда так приятно, когда по тебе скучают, — добавила она.
— Ты видела объявление насчет танцев?
— Господи, да их развесили повсюду!
Одно из объявлений висело в баре.
— Ты, наверно, хочешь свободный вечер в следующую субботу? А?
— О! Я не хожу на танцы.
— Тогда ты будешь единственной, кто не пойдет. У нас еще не было такого волнующего события с тех пор, как над нами пролетел аэроплан в прошлом марте.
Вскоре последовали первые завсегдатаи: двое рабочих с фермы Дейлонг, и Линн отпустила две пинты выдержанного пива.
— Я вижу, ты уже вернулась после своего отпуска? Это был Блэкпул или Ильфракомб?
— Ни тот, ни другой, — ответила Линн. — Я была дома.
— Самое лучшее место. Где еще ты можешь плевать?
— Билл, он в злобном настроении, — объяснил Линн его приятель Эйбел. — Нас с ним уволили в конце недели. Нам только что сообщили эту чертову новость.
— О, мне так жаль! — воскликнула Линн. Хотя сожаление ее было действительно искренним, но причина заключалась в ее личной заинтересованности, потому что подобное увольнение могло случиться на ферме Беллхаус, и Линн прекрасно понимала, что ее отец, которому уже было семьдесят два года, мог вполне оказаться среди неудачников.
— О, мне так жаль, действительно жаль!
— Да, — сказал Билл Рид, вытирая рот рукой, — рабочие никому не нужны, как только им исполняется более сорока лет.
— Ты только глянь на него! — иронизировал Эйбел. — Ему уже больше шестидесяти шести лет!
— Ну и что? — сказал Билл. — Это более сорока?
К семи часам у бара выстроилась очередь, в основном работники с соседних ферм. Потом появился Клю Вильсон, за ним следовал Чарли Траскотт. Они пришли после работы в гараже, и на них все еще были комбинезоны, но Линн обратила внимание, что Чарли тщательно вымыл руки. Фред Оукс подал им выпивку, и они встали несколько в сторонке, выпивали и курили, болтая друг с другом. Один раз Чарли Траскотт перехватил взгляд Линн и поднял свой стакан, приветствуя ее. Клю что-то тихо сказал ему, и Чарли покраснел до ушей.
Когда они допили пиво, Клю снова подошел к бару и поставил перед Линн два стакана.
— Повторить две порции самого лучшего пива. Первый глоток только очищает глотку от пыли.
Он смотрел, как Линн орудует насосом, и обратил внимание на красоту ее кожи и игру света на золотисто-рыжих волосах. Клю подумал, что Чарли хорошо разбирается в женщинах. В девушке было что-то особенное.
— Чарли хотел бы знать, вы не пойдете с ним на танцы в субботу вечером?
Линн не сразу ответила ему. Клю поразил ее. Она поставила на стойку полный до краев стакан и внимательно посмотрела на него. Она знала, что Чарли слышит их.
— Почему он сам не спросит меня?
— Не знаю, наверно, потому что он стеснительный.
— Нет, это не так, — вмешался Чарли. Он подошел к бару. — Клю как всегда подшучивает. Я сам могу устроить свои дела.
— Тогда я предоставляю это тебе, — сказал Клю, забрал свой стакан и присоединился к мужчинам, игравшим в кегли.
Линн поставила стакан перед Чарли, и он некоторое время не отводил взгляда от шапки пены. Когда он наконец посмотрел на нее, Линн увидела, что, несмотря на свою репутацию ловеласа, он был очень смущен.
— Ну? Так как? Вы пойдете?
— Я уже слишком стара для танцев, — ответила ему Линн. — Тем не менее спасибо вам за то, что вы меня пригласили.
— Мы с вами одного возраста. Если вы слишком стары, что же, тогда и я.
— Откуда вы знаете, сколько мне лет?
— Мне как-то об этом сказал Роберт.
— О! Этот мой негодник! Он так легко выдал все мои секреты!
Она засмеялась, и ее взгляд вернул Чарли всю его уверенность.
— Хорошо, как насчет танцев? — повторил он. — Вы пойдете со мной или нет?
Его глаза, казавшиеся очень голубыми под светлыми бровями, не отрываясь смотрели на нее сияющим взглядом. Обычная улыбка, до сих пор отсутствовавшая, начала медленно появляться на его лице. — Если вы не пойдете, я тоже не пойду, и вам станет стыдно за то, что вы лишили меня удовольствия!