Так, что-то не вовремя я ударился в воспоминания о будущем. И, вдобавок, ловлю на себе изучающий взгляд хозяина. Ой, чует моя… интуиция, не все здесь так просто и ладно.
После еды разрешаю всем отбиться, то есть поспать, но четыре человека посменно будут только изображать послеобеденный расслабон. С оружием неподалеку. Дружба дружбой, а правила работы ДРГ в тылу никто не отменял. А сам иду к Мартьянычу на разговор. Во-первых, надо о ранении Матвея узнать, а во-вторых, уж больно человек интересный и загадочный попался. Дед, похоже, предвидел такой поворот событий и поджидал, сидя на том самом бревнышке возле крыльца. Увидев меня, призывно машет рукой и хлопает ладонью по почти отполированному стволу дерева – садись, мол, поговорим. Ну, что ж, за этим, собственно, и шел. Присаживаюсь рядом, достаю папиросу и, вспомнив о запахах в доме, протягиваю открытый портсигар хозяину. Тот, не чинясь, берет «палочку здоровья», прикуривает от зажженной мною спички и выпускает дым замысловатой фигурой. Три кольца, которые потом пронизываются струйкой дыма. Слыхал я о таких фокусах…
– … ведь хотел спросить, воин? – Голос деда Мартьяна внезапно доносится до ушей. Блин, да что же это такое творится! Пришел поговорить, а завис на трюке с папиросой. Видя мое замешательство, знахарь повторяет фразу:
– Ты ведь пришел, чтоб спросить не о том, как такие вот «чудеса» делаются. – Дед становится серьезным. – Слушай, чего скажу, а потом, ежели будут вопросы, – спросишь. У товарища твоего рана серьезная, но не безнадежная. Кость цела, осколков и трещин, коих опасалась ваша «сестрица», нет. Но крови он потерял гораздо, и ему на ближайшие две седмицы покой нужен, травок кой-каких попить, да и питаться не консервами вашими, а свежей печенкой. При потере крови очень полезно. Я это к тому говорю, что его я у себя оставлю. И Анюту – тоже. Девка умная, справная, да и желание изъявила поучиться малость. Не веришь, сам у нее спроси.
Впервые бьет по ушам дедов говор, нехарактерный для этих мест. Типичный русский язык, нарочито коверканный время от времени нехарактерными оборотами и местными словечками. Ладно, и об этом спросим, но пока есть вопросы поважнее:
– А что, дед Мартьян, попросишь взамен? – Каждая услуга должна быть оплачена, вот и поторгуемся. – У нас ведь ничего нет, кроме оружия, но его не отдадим ни в коем случае.
– А платой будет твой рассказ о том, что вы такого учудили, что германцы по всему краю вас днем и ночью ищут, поймать пытаются. По лесам и чащобам бегают, зверя пугают… Думаешь, откель старому об этом известно?.. Так Рыська и рассказал. Мол, чужие лоси, кабаны, даже медведь один пришли вокрест. А в ихних угодьях люди чужие появились, да с собаками, ищут кого-то. Вот тебе и вся хитрость… – Старик снова с видимым удовольствием затягивается папиросой. – Так что же вы натворили такого?
Ну, и что ему рассказывать? Вешать лапшу на уши – раскусит на раз, и доверия больше не будет. А если правду? Чем это грозит?.. Да ни чем. Он даже рассказать никому не сможет, кто к нему сюда заявится?.. Ага, если мы прошли, то и гансы могут это повторить. И придется деду объяснять им, откуда у него раненый офицер и молодая симпатичная барышня… И сможет ли их оборонить, вот в чем вопрос?.. А, будь что будет, режем правду-матку, будет старый все знать, примет осмысленное решение:
– Знаешь, дед Мартьян, недалеко отсюда крепость… была. Ново-Георгиевск называлась. Сдали ее германцам… А когда император их со своими генералами пожаловали посмотреть на трофеи, мы часть складов рванули, да под шумок парочку и пристрелили. Вот за это они и ищут нас.
– А кого подстрелили-то, знаешь? – Знахарь очень серьезен, будто выискивает одному ему важные детали. – Иль стрельнули, и дай бог ноги?
– Сбежали мы действительно быстро. Но генералы, предположительно, – Гинденбург и Людендорф.
– Пауль Гинденбург и Эрик Людендорф… – задумчиво повторяет старик. – Ну, скатертью дорожка вам, пауки-кровопийцы в… адское пекло… Чего удивляешься? Думаешь, в лесу сижу, так ничего не знаю? Не всегда я лесным знахарем был. Обычную медицину тож знаю, учился как-то и практиковал, служил уездным лекарем. Да ты в доме книги сам видел. А то и ко мне учиться приезжали. С год назад даже доктор московский был с помощницей своею. Обещались еще заглянуть, да война вот помешала.