— Шантажировать меня пришли? И как всегда ввалились без приглашения. — Села по другую сторону стола, прикидывая его ширину. Успеет отскочить, если мужчина кинется на неё. — Разочарую вас. Нам нет нужды прятаться. Скоро мы оформим наши отношения. Помолвка Герарда с Леонор — досадное недоразумение и она будет расторгнута.
— Недоразумение? — Он огладил усы и бородку. — Возможно. Только вы не учли один крошечный момент, Вэлэри. — Вертел в пальцах стилос, постукивая им по столешнице. — Если одна из сторон против… Сами понимаете.
— Это кто же против? У вас устаревшие сведения.
— У меня всегда самые свежие и самые верные сведения. К тому же королю потребуется отменить ранее принятое решение. Как вы себе это представляете?
— Да ладно… — Качнула головой: — Каждый имеет право поменять своё решение, если для этого имеются веские основания. Что бы вы сейчас ни сказали, я вам не поверю.
Получила в ответ обезоруживающую улыбку:
— Чем же я заслужил такую немилость? Мне всё это время так не хватало вашего общества.
— Ёрничаете, господин дознаватель?
— Шамси… Вэлэри, зовите меня Шамси. Как в старые добрые времена. Я на вас не сержусь.
— Вы на меня не сердитесь? Вы обобрали меня и бросили можно сказать на улице! Даже не погнушались… — задохнулась от гнева.
— Вы так быстро убежали, опоив меня моим же собственным зельем, что я поверил в то, что вы вернулись в свой мир. Браво, Вэлэри фон Россен! — лениво захлопал в ладоши. — Только с тех пор, как Ингваз случайно увидел вас на Йольской ярмарке в Алеме, я не выпускаю вас из вида. Я знаю о вас всё: что вы делаете, с кем встречаетесь, что говорите, едите. Не знаю только одного — о чём вы думаете.
Дверь открылась, и Ингваз внёс ларец, водружая на стол перед эксиленцем.
— Увидев вас в обществе молодого монарха, я, признаться, был немного сбит с толка. Что вы задумали, Вэлэри?.. — Выжидающе уставился на пфальцграфиню. Нет, на её ответ он не рассчитывал. Он вглядывался в её непроницаемое лицо, ни одним мускулом не реагирующее на его слова. — Впрочем, об этом после. Вы это имели в виду, когда сказали, что я обобрал вас? — Подвинув к ней ларец, откинул крышку.
Наташа заглянула внутрь. Запах молочной карамели вкупе с орехово-землистыми нотками удивил.
Шамси подтянул подсвечник, освещая содержимое ларца. На его глазах женщина безэмоционально перебирала аккуратно сложенные вещицы: сумочку, кошель с золотом, гребень, крошечное зерцало, ложку с янтарным камнем, украшения, бумаги… Извлекла крупный, туго набитый полотняный мешочек. Взвесив в руке и ощупав, потёрла кончик носа.
— Это не моё. — Положила его перед ним.
— Ваше, — подвинул его пфальцграфине. — Вам. От меня.
Девушка поднесла мешочек к лицу. Давно забытый горьковатый аромат щекотал ноздри. Она, прикрыв лицо ладонью, всё же чихнула. Ослабив узел, сыпанула на стол шуршащие, с сухим треском разлетающиеся…
— Зёрна кофе, — прошептала, накрывая их рукой. — Спасибо. Но как это?..
Мужчина, откинувшись на спинку стула, довольно улыбался, глядя на её реакцию. Ослабив шейный платок, оттянул его вниз, нервно повёл шеей. Глухо кашлянул, морщась:
— Дьявол его бери…
Глубокий светлый шрам в области кадыка хорошо просматривался на бронзовой коже араба. Наташа невольно отвела взгляд, холодея от ужаса.
— Не смущайтесь, Вэлэри. У меня тоже есть враги. — Он криво усмехнулся. — Я выжил благодаря повитухе, по воле случая оказавшейся в то утро на постоялом дворе. Мне тогда это показалось символичным: вместе с вашим уходом я должен был потерять жизнь. Ингваз подоспел вовремя.
— Не поняла… Вы сейчас о чём говорите? Про то утро, когда я находилась в соседнем покое, где рожала баронесса? На вас покушались?
Память и на этот раз не подвела, собирая воедино разрозненную картину того памятного дня, вытаскивая из потаенных тёмных ходов лабиринта недостающие детали. Вот и стало всё на свои места. Её не бросали. Сначала потеряли, а потом стало не до неё. Обыск, скопление людей у конюшни… Герард, подливший масла в огонь. Подмывало спросить эксиленца о сыне. Но не смогла.
— Ингваз! — Голос Шамси не был по-прежнему зычным и густым. Хрипловатые бархатные нотки придали ему загадочность и шарм любовника-обольстителя. Таким тембром только усыплять бдительность слабого женского пола, когда ты, млея от восторга, вслушиваешься в сам голос, а не в то, что им произносится.
Наташа, очнувшись от слуховой галлюцинации, хмыкнула: