— Вы думаете?..
— Не знаю, — вздохнула Наташа, — я предложила вам два сценария развития событий. — Ваше дело — прислушаться ко мне или проигнорировать. Но заявляю вам: я не собираюсь умирать ни от инопланетной пыли в вашем доме, ни от мышьяка.
— Хотите сказать, что сможете сбежать от меня? Не выйдет, госпожа Вэлэри, — он наклонился к ней через стол, — я всегда буду рядом. Запомните: или вы останетесь здесь и вылечите моего сына, или мы уйдём за лекарем вместе.
— Угу, — усмехнулась девушка, лишний раз убеждаясь в серьёзности его намерений. — Велите проводить меня на отдых. Я устала. — Не успела она встать, как за её спиной появился Ингваз. Кивнула ему, направившись в проход между столами: — Дам вам мазь. Сначала обработаете рану своего господина крепким вином, затем смажете. Понаблюдаем ещё немного. Не поможет, отрежем голову.
Услышала за спиной, как поперхнулся и закашлялся эксиленц. Так ему и надо.
Камора оказалась вовсе не каморой, а небольшой, но довольно уютной комнатой с двуспальной кроватью и низким столиком у изголовья. У большого кресла, развёрнутого к горящему камину, находился сундук, исполняя роль то ли шкафа, то ли стола. Сейчас на нём стоял «чемодан» путешественницы. Стопка полотенец и кувшин с водой нашлись в углу на скамье. Из-под неё торчала округлая низкая бадейка. Свеча скупо освещала угол неверным светом.
Оценка древнему приюту путников в глазах пфальцграфини поднялась до 2*.
Нащупав в сумочке абсорбент, вспомнила, что его следует принимать за час до еды. А Шамси можно рекомендовать попить молока. Оно нейтрализует и выводит из организма мышьяк.
Упомянутая служанка появилась тотчас. Старательно изобразив книксен и притащив по просьбе госпожи ведро тёплой воды, помогла ей разоблачиться и обмыться.
Забрав одеяние и обувь в чистку, авансом получив серебряную монету, выпорхнула из каморы.
Наташа, выглянув за дверь и обнаружив там стражника, со спокойной совестью развалилась на чистой постели и наконец-то расслабилась. Мысли, сбившись в дружную стаю, мигрировали.
Сквозь дрёму услышала стук закрывшейся двери.
Ворвавшийся с потоком воздуха запах подгоревшего мяса и чеснока прогнал остатки сна.
Как взведённая пружина, девушка подскочила, всматриваясь в неясный крупный силуэт.
Глава 8
Затухающий огонь в камине осветил осунувшееся лицо абассинца, и Наташа услышала глухое:
— Не спится?..
На столешницу опустился поясной ремень и кривая джамбия. На пол с характерным стуком упала табакерка.
Какое «не спится»? Разбудил и перепугал! Голос пропал, в горле пересохло. Как назло не могла вспомнить, где оставила сумочку и кинжал «от Руди»: на сундуке или в кресле? Девушка, прижав к груди одеяло, отползла на противоположную сторону кровати.
Шамси, присев на край ложа и наклонившись, шарил по полу в поисках шкатулки. Нащупав, небрежно бросил на столик.
Пфальцграфиня безмолвствовала, наблюдая за мужчиной.
Сняв куртку, он бросил её на сундук. Тяжело вздохнув, принялся стягивать сапоги.
— Не поняла. — Хрипло прошептала Наташа. Кашлянула, прочищая горло. — Вы собираетесь здесь спать?
— Я же вам сказал, что всегда буду рядом, — ответил он неохотно.
— Вы с ума сошли! — возмущённо простонала пленница, скользнув с кровати и пятясь в угол, волоча одеяло за собой. — Господин гехаймрат, выйдите из комнаты, пожалуйста!
Он, подбив подушку, которая ещё хранила тепло женского тела, невозмутимо опустился на ложе и, вытянувшись, удовлетворённо произнёс:
— Ложитесь спать, Вэлэри. Если вы беспокоитесь за свою честь, то напрасно.
— Вы нетрадиционной ориентации, господин ищейка? — с надеждой в голосе поинтересовалась она. — Голубой?
— Голубой? — лениво протянул он.
— Ну… Предпочитаете мужчин? — С интересом рассматривала дознавателя. Чёрт его поймёт! Наличие сына ни о чём не говорит. Вкусы меняются.
— Я похож на содомита? — усмехнулся он, засыпая. — Мне нравятся женщины другого сложения и нрава.
Он не кривил душой. Низкорослая худощавая пфальцграфиня совершенно не соответствовала его понятиям о женской красоте. Недавний всплеск похоти он списал на её дерзкое поведение и желание подчинить непокорную строптивицу. Он признавал, что она не лишена привлекательности. К ней манит, как к диковинке. Необычная внешность вызывает интерес потрогать живую иноземную игрушку. Ко всему прочему, она неглупа и приятна в общении. И следует помнить, что она искусная лицедейка. В усталое, требующее отдыха сознание ворвался её дребезжащий раздражающий голос.