– Ты посмеешь это сделать? – брат уперся в него не верящим взглядом.
– Нет, не посмею, конечно… – нервно сглотнув, Шон потупился. – Но ты все равно должен пообещать мне ничего не предпринимать пока против нее.
– Занятные мысли, однако, тебя посещают, братец, – Гранд скривился. – Вот уж чего не ожидал от тебя, так это шантажа и подставы… Да уж… надо будет иметь ввиду на будущее…
Кровь прилила к щекам Шона, и он вскинул на брата негодующий взор:
– Хотел бы подставить, давно бы подставил! Я хочу помочь и уберечь от ошибки. Потому что знаю чуть больше того, что имею право сказать тебе. Я поклялся молчать и обещание нарушить не могу. Но знаю, что ты неправ в оценке сложившейся ситуации и именно поэтому прошу: не торопись с решительными действиями.
– Это что же ты такое знаешь? – его губы скривились в ироничной усмешке.
– Я знаю, где твоя мать, и опасаюсь, что если ты убьешь девчонку, то вступишь в открытую борьбу с ней! Тебе нужен такой враг? Нужно чтобы именно ваше с ней противостояние разрушило Империю?
– Да что ты несешь? Как ты смеешь наговаривать на Владетельницу, что она хочет разрушить Империю? – Гранд в ярости вскочил.
– Я не говорил, что она хочет разрушить Империю! – Шон тоже поднялся и застыл напротив брата, скрестив с ним взгляд. – Я говорил, что если ты вступишь в противоборство с ней, то именно это может все разрушить. Она может, к примеру, оставить Империю и попытаться создать где-то новую, по своим правилам и на своих принципах и рано или поздно это может привести к тому, что эта Империя начнет рушиться, не выдержав конкуренции, а может в свете ваших напряженных взаимоотношений вообще открыто вступит с тобой в конфронтацию… Ясно тебе?
– Я не хочу ей противостоять, – Гранд отвел глаза.
– Прекрасно. Тогда оставь мысли извести девчонку. Она ее избранница, и какая бы не была, не тебе осуждать выбор твоей матери.
– Шон, ну вот с чего ты взял, что эта умалишенная дикарка избранница моей матери?
Почувствовав, что брат сбавил напор, и боевой пыл с него сошел, Шон облегченно вздохнул и, вновь сев за стол, тихо проговорил:
– С того, что я знаю, где сейчас Владетельница, – потом задумчиво постукивая пальцами по столу, добавил: – Думается, имеет смысл мне попробовать, как бы невзначай пообщаться с ней и дать понять, что выбор ее не особо удачен, и ее избранница – особа не совсем адекватная. А дальше будь, что будет…
– Знаешь где она и надеешься с ней поговорить? Слушай, уж не думаешь ли ты, что она – та самая ящерица…
– Я тебе этого не говорил! Владетель обещал мне голову открутить, если я проговорюсь тебе об этом! – резко перебил его Шон.
– Не говорил, не говорил… успокойся, – усмехнулся Гранд, – я сам догадался и ему о моих догадках сообщать не намерен. Только если это так, то странно, что мать до сих пор не поняла, что дикарка неадекватна… не понять это было крайне сложно, настолько все очевидно… Хотя если она меня до сих пор терпеть не может, то тогда ей возможно даже нравится, что меня так третируют.
– А мысли не допускаешь, что она тебя не терпеть не может, а научить чему-то пытается?
– Чему к примеру?
– Ну, например, терпимому отношению к людям или тому, что нельзя составлять мнение о человеке лишь по внешности и манерам поведения… или же тому, как можно обыгрывать таких людей и выходить из подобных ситуаций, не уничтожив того, кто столь неугоден тебе…
– Может, ты и прав… – тяжело вздохнув, Гранд отвернулся, пробормотав едва слышно: – Похоже это уже тенденция: когда она меня чему-то учит, я озлобляюсь и всеми силами противлюсь этому… И лишь потом понимаю, что был неправ.
– Братец, я удивлен. Ты стал самокритичен. Раньше тебе слово поперек сказать было опасно, а теперь ты даже допускаешь, что я мог оказаться прав…
Неожиданно рассмеявшись, Гранд резко повернулся, лукаво щурясь:
– Ну во-первых, матушка моя постепенно добивается желаемого и обуздывает мой нрав, а во-вторых, я же заинтересован, чтобы ты все-таки с ней поговорил. Вдруг тебе удастся ее умилостивить, и она согласится эту маленькую ведьму убрать от меня куда подальше… Ладно, пойду к ее избраннице, а то снова истерику устроит, что поздно пришел. Пожелай мне терпения и удачи.
– Терпения и удачи! И попробуй взглянуть на нее другими глазами. Ведь что-то твоя мать нашла в ней, раз именно ее выбрала.
– Хорошо, постараюсь, – кивнул Гранд и поднялся. – А ты про обещанье поговорить не забудь.
– Не забуду. Меня вся эта ситуация тоже напрягает. Так что попытаюсь в ближайшее время момент выбрать.
Когда Гранд вошел в комнату Сциллы, та сидела, забравшись с ногами на кровать, и взахлеб плакала, уткнув голову в колени и закрывшись руками.