– Понятно. Мы с ней занимались, ей как обычно не нравилось, как я выполняю то, что она требует. Сначала кричала, а потом бить начала, ну а тут мать вышла и ей в руку вцепилась. Она ее отшвырнула и сказала что-то типа: отстань и не мешай, а если не хочешь, чтоб твоего сына учила, с мужем вопрос этот реши. А мать ей в ответ сказала, что она околдовала тебя, хочет тебя из семьи увести, ну и много еще чего наговорила… Я уж и не вспомню точно. Ну тут у Лады глазки и замутились, плеть она поудобнее перехватила и к матери шагнула и потребовала еще разочек все повторить. Тут уж я ей в руку вцепился. Она – моя мать, говорю. А Лада лишь усмехнулась: да хоть кто угодно. Я, говорит, никому таких слов не спущу. Оттолкнула меня и снова к ней, ну тут я ее и ударил.
– Как ударил?
Гранд мрачно скривил губы:
– Так, чтобы наверняка остановить… в спину и тем приемом, что учила, который на грани сознания действует.
– А она? – Норлан стал едва заметно постукивать сложенными пальцами сведенных вместе рук.
– Вскрикнула вначале и аж присела, а потом, как дикая кошка развернулась, бросилась на меня, повалила и, заблокировав мое воздействие, прижала такой силы своим, что подумал: убьет. Однако она вдруг резко убрала его, отпустила и, так презрительно скривив губы, проронила: «Жаль, что у такого отца сын мало того что слабак еще и подлец… Ведь ты мог и мать свою остановить, когда она мне лживые гадости говорить стала и объяснить ей, что я тебя по твоей просьбе учу и то, что ты сам на такую науку согласился… Ведь насильно не держала никогда. Но ты ничего такого ей не сказал, тем самым вынудив меня самой с ней разбираться… А потом исподтишка, сзади и так, как сама же научила… На месте твоего отца я бы призадумалась о том какого он подлеца вырастил». Ну и в ответ я, конечно же, не сдержался и наговорил ей, что именно ты и научил меня подобным приемам, и сам ты всегда поступаешь так же. И что даже меня ты вернул подобным способом, в первый же день заманив в ловушку и заставив голодать. И что я никогда не хотел с ней заниматься и жаловался тебе, что не могу выдерживать ее методы, но ты насильно заставлял заниматься дальше. Возможно потому, что, как мать говорила, попал под ее чары, а возможно, желая сделать из меня мага сильнее ее и при этом подчиняющегося тебе. И после этих слов она неожиданно меня поблагодарила, сказав, что эти мои слова хорошая наука ей и вполне достойная плата с моей стороны за ее науку. А потом попросила передать тебе, что учить она меня больше не будет ни при каких обстоятельствах, и добавила, что надеется не встретиться со мной больше никогда. После чего ушла.
– Понятно… – Норлан мрачно кивнул и повернулся к Весте: – Теперь ты расскажи, что наговорила ей и для чего.
Веста нервно сглотнула и едва слышно прошептала:
– Я хотела защитить Гранда.
– Не лги! Не смей мне лгать! – в глазах Норлана блеснула угроза. – Еще слово лжи, и придушу как крысу. Зачем пошла к месту их занятий?
Из глаз Весты потекли слезы, и она стала судорожно всхлипывать, но молчала.
– Отвечай! – с яростью в голосе рявкнул Норлан.
Она прижала руки к груди и, перемешивая слова с рыданиями, сбивчиво и запинаясь заговорила:
– Я боялась, что она уведет тебя… я чувствовала… а по вчерашнему разговору… совсем… окончательно поняла, что ты… ты неравнодушен к ней… хотела найти причину, чтобы настроить против нее Гранда… он единственный, ради кого ты мог от нее отказаться… когда увидела, что она его так бьет, то решила воспользоваться этим.
– Дословно, что ты ей сказала!
– Не помню дословно… Можешь убить, но честно не помню… не помню… что-то кричала, что она зарится на чужого мужа и хочет забить до смерти моего ребенка…
– Кто дал тебе право мужем меня называть?
– Никто… но я привыкла считать себя твоею женой.
– Да какая ты мне жена?! – лицо Норлана исказилось от гнева. – Ведь знаешь, что терпел тебя лишь из-за того, что ты заботилась о Гранде. Тварь! Какая же ты тварь… Давно уже надо было придушить тебя.
– Отец! Ты вправе ее убить, но не смей так оскорблять! Она – моя мать! – Гранд поднял голову и с вызовом посмотрел на него.
– Да никакая она тебе не мать! Ей до твоей матери, как до звезд! И не смей больше при мне называть ее так! – он резко поднялся, шагнув к Весте, схватил за плечо и проговорил с угрозой: – Ты впервые поступила во вред моему сыну, поэтому на мое снисходительное отношение можешь не рассчитывать более. Твое место отныне лишь у ног, – он рывком заставил ее опуститься на колени. – Посмеешь еще хоть раз посчитать себя моей женой, даже то, что ты мать Шона не удержит меня от того, чтобы свернуть тебе шею. Поняла?