– Вы уверены, принц? Что ж, тогда пожалуй, мне стоит поговорить с Владетельницей, о том, что она явно ошиблась с выбором, – Шон нахмурился и сердито поджал губы.
Гранд знал эту привычку и подумал, что явно сказал брату лишнее. Ведь знал, что иногда того заносит, и он может поступить даже во вред себе, если считает, что задета его честь, и все равно не сдержался. Надо было срочно исправлять ситуацию, поэтому он просительно поднял руку:
– А вот этого делать не стоит, учитель. Если Вы поступите так, наказан буду я. И очень сурово. Прошу, забудьте то, о чем я сказал. Считайте это неуместной и глупой шуткой, за которую можете наказать прямо сейчас.
– Я не стану Вас наказывать ни сейчас, ни потом.
– Вы хотите, чтобы меня наказывали публично? Если откажитесь Вы, Владетельница прибегнет именно к этому методу воспитания. Она уже пообещала мне это.
– Но это шантаж.
– Моя мать – маг, очень хороший маг, и шантаж не единственное ее оружие, поэтому не надо вступать с ней в конфронтацию. Ничем хорошим это не закончится. Я на собственном опыте проверил, поэтому прошу, учитель, не надо ей перечить, подчинитесь.
– Вы рассуждаете не по возрасту, принц, – Шон изумленно посмотрел на него
– Жизнь во дворце делает мудрее.
– И Вы стерпите?
– А Вы думаете, у меня есть выбор?
– Ваша мать явно к Вам несправедлива. Вы на редкость благоразумны, принц.
– Я провинился перед ней и теперь расплачиваюсь за свое неосмотрительное поведение, которое она долго мне не простит, если вообще простит когда-нибудь.
– Вы чем-то обидели ее?
– Я не хотел бы говорить об этом, – Гранд поморщился. – Просто имейте в виду, что если ей не понравится, насколько Вы строги со мной, то впадете Вы в немилость, а это чревато как серьезными неприятностями для Вас, так и для меня. Так что не старайтесь меня защищать или выгораживать. Это приведет лишь к ужесточению репрессий с ее стороны.
– Я поражен Вашей откровенностью, принц. Я, конечно, учту все, что Вы мне сказали, но в любом случае мне бы хотелось быть Вашим другом, а не строгим надзирателем.
– Ну если Вас утешит, учитель, что в первую очередь я буду Вас воспринимать именно так, то обещаю Вам это.
– Спасибо, принц, мне это лестно.
Гранд был уверен, что теперь Владетельница не преминет воспользоваться возможностью ежедневно требовать его наказаний. Однако он ошибся в прогнозах. Владетельница не стала настаивать на них, удовлетворившись или его смиренным видом или безропотной покорностью, которую он старательно демонстрировал. Зато она стала оказывать Шону явные и достаточно двусмысленные знаки внимания. И очень скоро Шон потерял голову от любви к ней. А она, откровенно издеваясь над ним, то обнадеживала игривыми комплиментами и ласками, то доводила до исступления холодностью и пренебрежительным тоном. В такие моменты Шон был готов из кожи вон вылезти, лишь бы вернуть ее расположение.
Гранд много раз пытался говорить с ним, объясняя, что Владетельница лишь играет и ему не пристало так себя вести, но все было бесполезно. Шон не в силах был бороться с бушевавшей в сердце страстью, и был готов на все, лишь бы Владетельница снизошла до него.
Не выдержав такой картины, Гранд пошел просить аудиенции у матери.
– Ты почему без учителя? – раздраженно осведомилась она, едва увидев его на пороге.
– Владетельница, я умоляю Вас выделить мне пару минут наедине. Потом я приму любое наказание, за то, что осмелился прийти без него.
– Хорошо, пойдем, – она провела его в свой кабинет и, набросив магический занавес по периметру, холодно проронила: – Говори, что хотел.
– Владетельница, – он распластался у ее ног, – я виноват, очень виноват перед Вами. Но это моя вина, так и наказывайте меня. Зачем терзать так Шона? Вы же все равно не приблизите его к себе, так зачем пустыми надеждами так травите ему душу? В чем он провинился?
– Ну на счет этого ты ошибаешься – усмехнулась она. – Он станет моим наложником, как только попросит об этом… А он попросит скоро…
Чуть приподнявшись, он с изумлением посмотрел на нее и, судорожно вздохнув, хрипло спросил: – Мама, ты это серьезно?
Не желая верить в то, что мать, окончательно сбрасывая остатки былого образа милой и очаровательной Лады, превращается в жестокого и безжалостного деспота, он попытался воспринять это как шутку.
– Абсолютно, – ее губы хищно дрогнули.
– Я умоляю тебя… умоляю: не делай этого, – с ужасом глядя на нее, он просительно сложил руки. – Зачем ты решила искалечить жизнь Шону и так унизить отца? Виноват лишь я! Это я поднял на тебя руку и оскорбил. Меня и наказывай! Меня! Слышишь? Ведь отец-то тебе ничего дурного не сделал. Он безумно любит тебя и всегда любил! За что ты так с ним?