Следующим утром визирь передал им, что Владетельница просила их быть к завтраку в парадной зале дворца.
Спустившись в его сопровождении в залу, братья были немного удивлены представшей их взорам картиной.
Центр залы был свободен и застелен жестким ковром. А весь периметр утопал в цветах. Гирлянды из них увивали колонны и стены, а пол был усыпан лепестками белых роз.
В глубине зала на возвышении стоял большой стол, сервированный на четыре персоны и уставленный всевозможными изысканными яствами. Он тоже был окружен высокими напольными вазами с огромными букетами экзотических цветов и гирляндами алых роз.
Вдоль залы и вокруг стола замерли около полусотни полуобнаженных мускулистых охранников, оттесняя ближе к стенам шеренгу богато одетых вельмож. Четверо из охранников стояли позади высоких кресел и держали большие опахала. У стола суетились с десяток хорошеньких служанок, одетых в полупрозрачный шелк, с блюдами закусок и кувшинами вина. Сбоку расположились музыканты.
Все говорило о том, что завтрак будет торжественным и зрелищным.
Визирь только успел усадить их рядом у дальнего края стола, как в зал вошел Торес, держа Владетельницу на руках.
Это было настолько против всех норм публичного поведения владетельных особ, что Шон, привыкший к достаточно строгим правилам дворцового этикета в Лорене, которые он старательно изучил за время своего там пребывания, не поверил собственным глазам и, нервно сглотнув, потер их рукой.
Но глаза его не обманули. Правитель Вериниги с супругой на руках прошел вдоль шеренги вытянувшихся охранников и придворных к столу, где осторожно усадил ее в предусмотрительно отодвинутое главным визирем кресло. После чего опустился перед ней на одно колено и, не сводя с нее глаз, тихо спросил:
– Ты позволишь начать, Владетельница?
Она с легкой улыбкой коснулась го щеки кончиками пальцев и едва заметно кивнула.
Перехватив ее руку, он прижал ее к губам, затем поднялся и повернулся к застывшим по краям залы вельможам. Его брови грозно сошлись на переносице, и голос прозвучал резко и властно:
– Владетельница и моя супруга соизволила вместе с сыном навестить нас, что является для всей Вериниги счастливейшим событием, и потому если я увижу, что хоть кто-то посмел испытывать по этому поводу иные чувства, сразу четвертую на площади. А уж если кто дерзнет хоть чем-то ее прогневать, тот будет на медленном огне в масле вариться… Я понятно все объяснил?
– Понятно… мы счастливы видеть Владетельницу… приветствовать Владетельницу, – тут же прошелестело в зале, и все придворные, прижав руку к сердцу, склонились в низком поклоне.
Удовлетворенно кивнув, Торес сел и вновь повернулся к Владетельнице:
– Къяра, дорогая, ты не возражаешь против музыки и зрелищ во время еды?
– Как я могу возражать? – ее губы тронула нежная и в то же время чуть лукавая улыбка. – Здесь все по-прежнему в твоей власти, поступай, как знаешь и как привык. Зачем все время спрашивать меня? Мне хочется побыть твоей беспечной гостьей и не более того.
– Мне хотелось бы все сделать так, чтобы ты получила удовольствие, дорогая, – он вновь взял ее руку и прижал к губам.
– Если мне вдруг что-то придется не по нраву, я скажу.
– Обещаешь?
– А то… Конечно. Причем не только скажу, но и потребую, чтобы ты все изменил к моему удовольствию, – ее глаза игриво блеснули.
– Только скажи… все будет так, как пожелаешь, – не отрывая губ от ее руки, он просто пожирал ее глазами.
– Договорились, – она осторожно высвободила руку и, едва заметно подмигнув ему, непринужденно откинулась на спинку кресла. – Приступай к своим обязанностям, правитель.
Торес махнул рукой визирю:
– Музыку и для начала танцовщиц, а потом двух гладиаторов.
– Да, мой повелитель, – тут же склонился перед ним тот, а затем, повернувшись к музыкантам, сделал знак, чтобы начинали играть, после чего отдал охране необходимые распоряжения.
В зале тут же зазвучала ритмичная музыка, а немного погодя в центр зала выбежали шесть танцовщиц в развевающихся блестящих накидках. Ритмично тряся плечами и бедрами, они то сходились в замысловатых па, то разбегались в разные стороны.