– Взять его, в темницу, - обернулся на шум король, который тут же оценил ситуацию.
Несколько стражников мгновенно схватили карлика.
Полукс склонился к ране.
– Ничего задето только плечо, это несерьезно, - облегченно вздохнул он после тщательного осмотра.
Окатава вздрогнула и посмотрела на Иванта, тот развел руками.
– Все будет хорошо, - склонилась она к мужу, - мы тебе поможем. Ты поправишься…
– Окатава, - тихо произнес Марант и взял здоровой рукой жену за подбородок, - ты слышала – задето плечо. Я умираю, и ничто не может мне помочь…
– Нет, - заплакала она.
– Ты знаешь, не хуже меня, что у нас немного другое строение, чем у землян. В плече сходятся множество нервных окончаний. Я умираю, - прошептал раненый.
Вдруг послышался крик. Присутствующие вздрогнули и посмотрели на место казни: огромный факел пылал на площади. На миг сквозь дым проступило лицо осужденного, перекошенное от ненависти и боли.
– Ты умираешь чужак! Я рад. – Послышался сатанинский смех, от которого у присутствующих мурашки забегали по телу. - Скоро мы встретимся, запомни, ты никогда не вернешься домой. Я все знаю про вас!
Лицо скрылось в пламени.
Быстро слабеющего Маранта, осторожно взяли и понесли. Его положили на кровать, от лекаря он отказался.
– Мы ведь увидимся? – Окатава смотрела на умирающего, сквозь призму слез.
– Да, - тихо прошептал он. – И мы обязательно вернемся домой, все будет хорошо. Поверь мне, никто и ничто не сможет нас остановить!
– Я не понимаю, почему он умирает? - Растерянно спросил король, - но обещаю, что карлик будет наказан. Это моя вина, что мы забыли про это отродье – он был личным слугой и помощником дяди Вегаса.
– Дядя был колдуном, - произнес Полукс, - и он сдержит слово. Наш народ верит, что после смерти наступает новая жизнь. Вы спасли наши жизни и души, и мы, - он вопросительно посмотрел на брата, тот согласно кивнул, - мы клянемся помогать вам во всем и всегда.
Марант слабо улыбнулся. Окатава тихо плакала у него на плече.
– Спасибо…
– До встречи, друг мой, - Ивант наклонился к больному.
Но Марант, его уже не услышал, он погрузился в спасительную темноту. Вокруг него было тепло и приятно. Звезды весело подмигивали ему. Они были повсюду: сверху, снизу, по бокам, а он летел сквозь них. Боль отступила. Ничто не нарушало спокойного хода его мыслей, правда по началу ему казалось, что он должен что-то сделать, но потом это чувство беспокойства пропало и наступила приятная расслабленность. Вдруг впереди мелькнул свет, который манил к себе Маранта. Тот инстинктивно направился туда. Свет все приближался и приближался. Из последних сил он поднажал и оказался в кругу света, но сразу стало как-то холодно и немного неуютно. От обиды и разочарования он заплакал, какая-то женщина склонилась над ним и закутала его в одеяло, стало тепло, она прижала его к себе и что-то тихо запела. Убаюканный Марант уснул, когда он проснулся в следующий раз, то почувствовал, что очень проголодался. Повертел головой, но вокруг ничего съедобного не было, от разочарования он вздохнул, и тут снова появилась ласковая женщина, она протянула Маранту бутылку с молоком. Марант счастливо зачавкал, женщина, глядя на него, улыбалась. «Спасибо!» – Сказал Марант, отодвигая от себя бутылку, и удивился вместо такого обычного и привычного слова «спасибо» он услышал только какое-то «агу-агу». Марант, хотел, было разобраться с этим феноменом, но сон стал морить его. И уже засыпая, ему в голову пришла забавная мысль: он схватил свою правую ногу и потянул ее в рот, нога удивительно легко поддалась. Какай, он стал гибкий! Довольный собой Марант начал причмокивать. Женщина засмеялась и, обняв Маранта, стала его покачивать. Хорошо! «Ну, а теперь спать», - сонно подумал он.
- Спи, мой малыш, расти большим, - женщина тихонько запела ему колыбельную, покачивая.
Глава 50
Антон медленно приходил в себя. Он был оглушен и ошарашен. Он этот… Это было выше его человеческих сил! Мужчина открыл глаза и сделал глубокий вздох. Солнце такое привычное клонилось к горизонту, полевые цветы издавали аромат, деревья чуть прогибались под несильными порывами теплого ветерка. Все было, как всегда и только он - Антон оказался чужим для этого мира, для этой планеты! Все, что было для него родным и знакомым вдруг стало чужим. Ему захотелось плакать. Упасть в траву и разрыдаться совсем по-детски. И не важно, сколько ему уже лет. А сколько же ему действительно лет? От этой мысли захотелось уже не плакать, а кричать! На глаза навернулись ели сдерживаемые слезы.