Первые дни он печально смотрел в одну точку, но когда мысль о самоубийстве стала посещать его все чаще и чаще, он решил, что пора что-то предпринять. Поразмыслив, Антон решил написать все, что с ним произошло за последнее время. Приняв такое решение, юноша приободрился и в одно солнечное утро сел за работу.
«Что же написать? С чего начать?» – он нерешительно покусывал кончик пера, а затем обмакнул его в чернила и начал.
«Это мой дневник. Я решил завести его на тот случай, чтобы иметь хоть какие-то доказательства моего пребывания в этих мирах, если я когда-нибудь вернусь домой. Зовут меня Антон, я исследователь. В составе одной из экспедиций я приехал на остров, расположенный на территории Греции. Мы должны были изучить лабиринт, найденный недавно археологами. И вот тут со мной приключилась странная вещь…»
Барон работал без устали, он писал и писал, работа полностью поглотила его, спасая от сердечной боли. К концу второй недели затворничество, когда он уже почти закончил свои записи, Тони принес объемный пакет с гербовой печатью герцога. Распечатав и быстро пробежав глазами послание, барон немного оживился.
– Тони, через неделю его сиятельство герцог прибудет к нам со своей свитой погостить. Извести, пожалуйста, баронессу и прикажи всем собраться через полчаса в холле. Я дам необходимые распоряжения по этому поводу.
Старый слуга поклонился и вышел.
С этого дня Антон часто выходил из своего кабинета, он по-прежнему избегал встреч с женой и общался с ней только сугубо по деловым вопросам. Его не трогало ни ее несчастный вид, ни покрасневшие заплаканные глаза. С отцом Раулем он виделся пару раз, но об их деле отказался разговаривать, сославшись на свою занятость.
Наконец, наступил долгожданный день приезда гостей. С самого утра дом гудел, слуги сновали, пытаясь еще хоть что-нибудь успеть подправить и доделать. Антон ходил по собственному дому, постоянно озираясь: он боялся, что его кто-нибудь сшибет с ног. По его мнению, дом и сад уже находились в идеальном состоянии, и что еще можно было здесь доделывать, он не представлял вовсе, но баронесса, судя по всему, так не считала. Здание было заново выкрашено, окна сверкали на солнце чистотой и свежей краской, мебель была вся отремонтирована, посуда начищена. Из кухни шел восхитительный запах, от которого у Антона текли слюнки, кладовая ломилась от всевозможных деликатесов, в погребе ждали своего часа лучшие вина Греции. В саду тоже было все вычищено, кусты аккуратно подстрижены, цветы пестрым ковром простирались на газонах, дорожки были отремонтированы, скамейки блестели свежей краской.
Ровно в двенадцать дня Антон отправился вместе с Марией встречать высокопоставленных гостей. Перед их отъездом на пристань Тони доложил, что корабли уже показались на горизонте.
Прибыв на пристань, барон с баронессой остались сидеть в своей коляске в ожидании, когда корабли пришвартуются. Здесь уже находилось несколько колясок богатейших людей острова, да собралась небольшая толпа крестьян. Легкий ветерок дул с моря, поэтому было не жарко, хотя уже началось время сиесты. Два больших флагманских корабля быстро приближались к берегу, уже можно было рассмотреть силуэты матросов, которые быстро взбирались по мачтам, убирая паруса. Солнце слепило глаза, мешая смотреть. Антон отвернулся от кораблей и увидел, что Мария внимательно наблюдает за ним.
– В чем дело, господин барон? – спросила баронесса ровным голосом.
– Солнце мешает смотреть на прибывающие суда, - пояснил Антон, понимая, что не об этом она его спрашивает.
– Я не о том.
– Не понимаю тогда, о чем ты, - Антон старательно прикидывался недогадливым.
– Ты все понимаешь! Я требую ответа сейчас же! – холодно произнесла Мария. – Почему вдруг ты стал меня избегать?
– Ты сама знаешь, – Антон наклонился вперед, пристально глядя в лицо жене. Несколько минут он, не моргая, смотрел на нее, а затем, вздохнув, отвернулся.
– У меня такое ощущение, что ты на меня за что-то сердишься, если ты скажешь, в чем дело, будет легче понять, что произошло. Я ни в чем перед тобой не повинна, если кто-то тебе сказал про меня что-то не хорошее, то он обманул.
Мария смотрела на Антона с такой любовью, в ее глазах Антон прочитал только честность и уверенность в собственной невиновности. Не поверить ей сейчас было невозможно, и он уже совсем собрался выяснить все здесь и сейчас, но тут его взгляд наткнулся на соседнюю коляску, в которой сидел сеньор Фарино. «Я сам видел… Я клянусь на Библии…»