Она попыталась вырваться, но сильные мужские руки сплелись у нее за спиной. Она выгнулась, уперлась кулачками ему в грудь, намереваясь тотчас после того, как он ослабит объятья, пустить их в дело, но он разгадал ее маневр и поймал запястья в тот момент, когда она этого меньше всего ожидала.
- Пустите! Я буду кричать! – Ирина попыталась призвать графа к благоразумию.
- Вы разбудите Артема. - Благоразумие не оставило Его Сиятельство, но только касалось оно его сына.
Ирен в замешательстве оглянулась на спальню мальчика. И в самом деле, они выпустили из виду близкое соседство малыша.
– Разбудите и напугаете. – Продолжал граф. И припечатал: - Он может стать заикой или дурачком.
То ли от страха, то ли от неожиданности нападения силы вдруг оставили Ирину. Граф опустился с ней на подушки, и девушка задрожала. Дмитрий тем временем расстегивал пуговицы ее пеньюара, и вот уже его рука на ее груди, горячая и дерзкая. Ирина вскрикнула и попыталась вырваться, приподнялась, но этим лишь позволила снять с себя пеньюар.
- Совсем недотрога. Ирен, ну чего Вы так боитесь? Боже мой, да не стучи ты зубами! – Граф едва мог совладать с девушкой, стремясь раздеть ее. - Ну, хватит, Ирен!
Девушка вцепилась в свою одежду мертвой хваткой, не позволяя стащить ее с себя, и тогда граф решил раздеться сам. Однако не предугадал решимости девушки стоять до конца. Ирина, едва почувствовав, что ее больше не удерживают, соскочила с кровати и подбежала к балконной двери, отворила ее и выбежала на балкон, перегнувшись через перила.
Дмитрий замер, не ожидая подобного. Он запер обе входных двери, но не предполагал, что его пленница найдет иной путь. Рассудок вернулся к нему. Он окаменел от страха за нее.
- Ирен, снега уже нет. Здесь второй этаж. Насмерть Вы не разобьетесь, только покалечитесь! Не глупи, иди сюда. – Его голос звучал ровно. Он не двинулся с места, боясь спровоцировать ее.
Ирен стояла босиком на холодном каменном полу балкона, и дрожала. Она ясно представила себе, что действительно станет калекой. Кому она тогда будет нужна? По зрелом размышлении умирать сейчас ей стало страшно, хотя минуту назад она была полна решимости защитить свою честь.
Граф не бросался на нее. Он покорно ожидал, когда благоразумие вернется к ней. Внешне расслабленный, спокойный, не представляющий никакой угрозы. Ирина смотрела вниз и ничего не видела. Слезы закапали на балконные перила.
- Простудишься, глупышка. – Каким-то образом граф почувствовал, что ее пыл угас. Совершенно бесшумно он оказался рядом и оторвал ее от перил и вскинул на руки.
- Ну, что ты в самом деле, как девчонка? – Выговаривал он, кладя ее в постель и укрывая пуховым одеялом. – Может быть, ты очень любила своего мужа?
- Он был благородным человеком. – Ирина обхватила себя руками, и уставилась в пол, не в силах поднять глаза на человека, которого считала образцовым отцом, прекрасным человеком. Но котоый открылся теперь с неожиданной, какой-то буйной стороны. - Граф! Ведь я считала Вас самым честным, самым достойным, а Вы… Такой же, как все!
Дмитрий покосился на нее исподлобья. Просунув руки под одеяло, он завладел ножками девушки и растирал заледеневшие ступни.
Странно, но несмотря на его стремление во что бы то ни стало добиться близости с девушкой, он не казался Ирине отвратительным. Она воспринимала его заботу и ласку и не ощущала в его поступках подлости. Если бы на месте Дмитрия был другой мужчина, она не раздумывая бросилась бы с балкона вниз, лишь бы избежать насилия. Но она знала графа. Знала, что он не грязный развратник. И хотя намерения графа не были двусмысленными, Ирина не оставляла надежды убедить его, достучаться до его сердца. Она знала его доброту и порядочность, не раз убеждаясь в них по его поступкам. Только не могла объяснить, что же делает его таким пугающе неуправляемым. Неужели мужские низменные инстинкты так сильны в нем?
- Дмитрий Сергеевич, Вы не можете этого сделать! – Продолжала она убеждать его. - Ведь нужно же очень любить человека, чтобы считать себя вправе добиваться от него близости! А иначе это безнравственно. Бесчестно!
- Какие громкие слова. - Отозвался Дмитрий, невольно уязвленный ее доводами. – А иногда так хочется жить проще. Ирен! Я прошу тебя, стань моею. Философствовать будем потом. Сейчас со мной разговаривать бессмысленно. Я опьянен тобою! Я хочу тебя. И тебе уже не избежать этого. Отдайся мне сама, или я применю силу. – Он заглянул ей в глаза и прочел в них упрек и еще что-то такое, что в других обстоятельствах заставило бы его смутиться и убежать. Но сейчас он со стоном обвил ее нежное стройное тело. Ирина слабо сопротивлялась.