- Она работает дома?
- Да.
- А ее коллеги к вам заходят?
- Нет.
- Какая у нее любимая еда?
Казалось бы, простой вопрос майора Ворного поставил меня в тупик.
- Не знаю… Обычно она меня спрашивает, что бы я хотел на обед или на ужин.
- Где вы познакомились?
- На концерте.
- Джаз?
- Классика. Скрипичный концерт.
- Кто выступал?
- Нанореплика Иегуди Менухина, - мне надоело отвечать на казавшиеся совершенно бессмысленными вопросы Ворного. Я чувствовал нарастающее раздражение и злость. - К чему вообще этот допрос?
Владимир Леонидович пригубил водку.
- Имени Анастасии Викторовны Луниной нет ни в одной из проверенных нами баз данных. Не зарегистрировано ее рождение. У нее нет родственников даже на Аляске. Она никогда не ходила в школу. Не получала какого-либо специального образования. Никогда не обращалась за помощью к врачу. Не делала крупных покупок. Даже билет на тот концерт, где вы встретились, она не покупала. Женщины по имени Анастасия Викторовна Лунина не существует.
Ворный снова глотнул водки.
- Похоже, ты живешь с нанорепликой. Такой же, как Иегуди Менухин, на концерте которого вы познакомились.
- Ты просто не понимаешь, о чем говоришь, - я наклонился и прижал пальцы к вискам.
- Почему же. Вы там у себя в закордонье давно уже начали воскрешать мертвецов, создавая их нанореплики. В Диккенсленде я сам видел нанореплику Чарлза Диккенса. Выглядит, как живой.
- Нанореплики великих людей всего лишь воспроизводят внешнее сходство с оригиналом и некоторые способности, которыми они обладали при жизни. Нанореплика Менухина может с точностью до ноты воспроизвести любое из произведений, исполненных великим скрипачом при жизни. Нанореплика Пикассо с точностью до штриха воспроизведет любую из существующих картин великого художника. Но это только копии оригиналов, не способные к самостоятельному творчеству. Нанореплика Диккенса не сможет написать ни единой строчки, которой нет в произведениях ее прототипа. Они не могут создать ничего принципиально нового, потому что действуют в строгом соответствии с заложенной в них программой. Можно сказать, что это роботы, созданные из плоти и крови.
- И почти ничем не отличающиеся от живых людей, - добавил Ворный. - Единственный их недостаток: они не могут существовать вне информационного поля, которое не только заставляет миллиарды уинов сохранять форму тел нанореплик, но и руководит всеми их действиями.
- Да, это так, - кивнул я.
- Ну? - пристально посмотрел на меня Владимир Леонидович.
- Нет, - скорее, не протестующе, а испуганно затряс головой я. - Нет! - Я не хотел, не мог согласиться с той мыслью, к которой подвел меня майор Ворный. - Настя - живой человек!
- Она жива ровно настолько, насколько ты готов в это поверить.
- Нанореплики не способны принимать самостоятельные решения. Они лишены индивидуальности.
- А что, если кто-то просто хочет убедить нас в этом? Чтобы усыпить нашу бдительность. Для того и выставляются напоказ нанореп-лики известных людей, похожие на заводные куклы. А тем временем безукоризненно выполненные нанотвари постепенно заменяют живых людей.
- Не называй мою жену тварью, - не очень убедительно и совсем не агрессивно попросил я.
- Так ты согласен с тем, что она не человек?
- Нет.
Майор Ворный внезапно расслабился и будто оплыл в кресле. Даже лицо его утратило обычно присущую ему резкость черт.
- А ведь еще немного и будет поздно, - тихо произнес он.
- Что?
Я только делал вид, что мне непонятно, о чем говорит майор Вор-ный. На самом деле, я все давно уже уяснил.
- Нас хотят выжить с этой планеты, Петр Леонидович.
- Кто?
- Да какая разница! Главное, что мы… То есть вы, закордонники, даже не хотите сопротивляться. Вам наплевать на все, кроме собственного комфорта и удовольствия. Ты ведь и сам занимаешься проблемами экологии только потому, что это греет твое эго. Фактически, вас купили с потрохами за вкусную еду, бытовые удобства и гарантированное здоровье. Точно так же когда-то белые поселенцы в Америке покупали у индейцев их земли за нитки стеклянных бус и карманные зеркальца.
- И загнали их в резервации, - сказал я.
- Боюсь, в новом мире для нас даже резервации не предусмотрены, - Владимир Леонидович взял в руку бутылку. - Ну что, где твой стакан? Давай еще накатим.
И мы накатили.
В Облонск я не полетел.
И в консульство звонить не стал.
На следующее утро я собрал вещи, поехал в аэропорт, купил билет на ближайший рейс и улетел домой.
В самолете я заснул и проспал до посадки.
Странно даже. Казалось бы, после всего, что произошло, я должен себе места не находить. А я спокойно спал. И видел сны. Не помню о чем, но очень приятные. Меня не тревожило мое будущее. Мне было все равно. Абсолютно. Я знал, что больше от меня ничего не зависит. И просто радовался окончанию всех кошмарных видений.
В аэропорте меня встретила Настя.
- Как ты узнала о моем возвращении? - удивился я.
- Получила сообщение информационной службы. Ну да, конечно, я же зарегистрировался на рейс.
Настя поднесла уин-перстень к указателю стоянки такси, и тотчас рядом с нами материализовался двухместный смарт-мобиль.
Мы сели в машину, Настя назвала адрес, и мы поехали.
Настя сидела слева от меня и молча смотрела вперед, на улицу, ровную, будто стрела, с нанесенной по центру прямой белой линией, с ухоженными газончиками и кустиками, тянущимися вдоль тротуаров. И огромными серебристыми информационными башнями, выглядывающими из-за домов. Странно, раньше я не обращал внимания на их количество.
Я посмотрел на профиль жены, красиво прорисовывающийся на фоне тонированного стекла.
- Как поживают твои родители? - спросил я.
- Хорошо.
Настя даже не скосила глаза в мою сторону. Хотя я не припомню, когда в последний раз мы говорили о ее родителях.
- Давай пригласим их в гости, - предложил я.
- Давай, - согласилась Настя.
- В эти выходные.
- Боюсь, в эти выходные не получится. И все. Никаких комментариев.
- Мы можем сами навестить их.
- Они не любят гостей.