– Они могли насторожиться.
– Какие подозрения может вызвать безобидный старик?
И потом – они беспечны.
– В чем состоял ваш план?
– Познакомиться, а потом использовать маленькие человеческие слабости. Ведь все любят получше одеться, особенно молодые женщины.
– Вы делали подарки?
– Да.
– От имени итальянского инженера?
Здесь Кутепов впервые ответил с задержкой: ему потребовалось время, чтобы по достоинству оценить степень осведомленности людей, ведущих следствие. Наконец он сказал:
– Этот итальянец появился случайно. Он прислал посылку Светлане, и тогда у меня возникла идея использовать, так сказать, сам факт его существования. Я подал идею, ее одобрили и даже развили. Я, видите ли, вошел во вкус, мне нравилось, я словно ставил психологический опыт. Но он мог провалиться в самом начале.
– Почему?
– Я попал в объектив фотоаппарата другу Суховой, молодому человеку по фамилии Дмитриев.
– Подруги видели вас на карточке?
– Да, но не обратили внимания на сходство. Карточка небольшая, я был там немного не в фокусе. Я говорю – они очень беспечны. По-моему, Светлана даже не заметила пропажу этой карточки и письма от итальянца.
– Вы их украли?
– Если угодно так квалифицировать.
– Вы так боялись этих фотокарточек, что не побоялись проникнуть в квартиру Дмитриевых. Чтобы идти на такой риск, нужны серьезные причины. Они только в прошлом?
– Не совсем. И в настоящем тоже. Нельзя оставлять собственный портрет на руках у людей, против которых злоумышляешь.
– Вы что же, с первого шага знали, что кончится уголовным преступлением?
– Нет, нет, упаси бог! – воскликнул Кутепов. – Я вообще не предполагал, к чему все это приведет. Но в июне ко мне опять приехал из Москвы этот человек, я изложил ему в подробностях все, что узнал сам, – ну, взаимоотношения между молодыми людьми, немножко об их характерах. Сказал и об итальянце и что можно скомбинировать с его помощью, отдал ему письмо итальянца. Тогда-то он мне и посоветовал обязательно заручиться каким-нибудь предметом, принадлежавшим Дмитриеву.
– Вам так и сказали – предмет должен годиться для совершения убийства?
Кутепов замахал руками.
– Нет, нет! Просто с появлением итальянца возникали определенные коллизии. Знаете – треугольник… Дмитриев
– юноша горячий… Если что произойдет – могут заподозрить и его…
– Это ваши собственные соображения?
– Я только описывал ситуацию. Решения принимал этот человек.
– Он так и не сказал своего имени?
– Нет. Мы больше не виделись.
– Дальше вы действовали самостоятельно?
– Я регулярно получал инструкции.
– Кто их передавал?
– Делалось довольно просто. Мне звонили по телефону.
Голос был всегда один и тот же, но кто говорил, я не знаю.
Только не тот. Называлось несколько цифр, и я знал, что они означают. Я ехал на железнодорожный вокзал, находил нужный бокс в автоматических камерах хранения, набирал нужный номер и брал оставленную для меня сумку или чемодан. Чаще – сумку. Обычно было и письмо.
– Шифрованное?
– Употреблялась тайнопись.
– Это и были так называемые посылки из Италии?
– Да.
– Сколько их было?
– Три. Но, кроме посылок, был еще довольно дорогой перстень.
– Для кого?
– Просили устроить так, чтобы он попал к матери Галины Нестеровой. Она обожает драгоценности. Я устроил.
– Подарили?
– Нет. Но она уплатила за него до смешного мало.
– Сам Пьетро Маттинелли больше посылок не присылал?
– Если бы присылал, я бы знал. Сухова от меня ничего не скрывала.
– Скажите, кто же был главным объектом – Сухова или
Нестерова?
– Сейчас я могу заявить совершенно определенно: Нестерова. Вернее, ее отец.
– Почему вы так уверены?
– Все шло в этом направлении. Я понял, в чем дело, когда получил приказ сделать слепки ключей квартиры
Нестеровых и выяснить, есть ли у него сейф. Академика в городе всякий знает, но я постарался вникнуть поглубже и выяснил, что главная его работа не подлежит широкой огласке, это нанесло бы ущерб государству.
– Что вы имеете в виду?
– Вообще. Его научные работы. Ничего конкретного я, поверьте, не узнал. Это невозможно.
– Вы достали слепки?
– Да. И мне велено было сделать по ним ключи.
– А от несгораемого ящика?
– Этого мне не удалось.
– Что с ключами?
– Я останавливался в гостинице «Минск». Двадцать седьмого мая пришел в номер человек от них, назвался, представьте, Ваней. У него был ко мне пароль. Он потребовал ключи, и я их отдал.