Михаил, стоя у окна, увидел возвращающегося Брокмана. Он чуть прихрамывал. Через минуту в дверь постучали, Брокман вошел, сказал, присаживаясь:
— Рано выполз, нога болит.
— Иди-ка ложись, с этим шутки плохи. Вылежи денька три, — посоветовал Михаил.
— Пожалуй… у тебя какие планы?
Михаил, прежде чем ответить, посмотрел в окно. Один из шпиков, худощавый, был тут как тут.
— Надо бы в Берн съездить, отношения с банком выяснить.
— Бросаешь меня, значит? — уныло сказал Брокман.
— К вечеру вернусь. А ты, чтобы не скучать, позови доктора. Он, кажется, обожает коньяк. И в картишки перекинетесь.
— Спасибо за совет. Так и сделаю.
Проводив Брокмана в его номер, Михаил оделся и вышел из отеля. Шпик его видел, но следом не пошел…
Эта поездка в Берн послужила ему не только средством проверки. Он на всякий случай снял со счета в банке остаток своего вклада и таким образом порвал, выряжаясь красиво, последние узы, связывавшие его со Швейцарией.
Переночевав в отеле на Цейхгаузгассе, Михаил следующим утром вернулся в Гштаад.
Возле их отеля дежурил мордастый тип в сером кожаном полупальто.
У портье, который вручил ему ключ, Михаил спросил:
— Двадцатый у себя?
Портье поглядел на соты полки, где хранились ключи.
— Да, у себя.
Михаил поднялся на второй этаж, стукнул в дверь Брокмана для приличия и, как делал всегда, тут же толкнул ее, но дверь была заперта.
— Кто? — услышал он раздраженный голос Брокмана и подумал: «Наверно, с девчонкой».
— Это я. Извини.
Ключ в двери повернулся, щелкнул язычок замка.
— Входи.
Михаил отказывался верить факту: Брокман, будучи один, средь бела дня сидел в запертом номере!
— Что так долго? Где был? — спросил Брокман таким тоном, словно Михаил обязан был отчитываться в каждом своем шаге.
— Дела задержали. Ты что взаперти сидишь? — Михаил старался скрыть, что прекрасно видит необычное выражение лица Брокмана, нервозность, сквозящую в его взгляде и жестах.
Брокман подошел на цыпочках (!) к окну, но стал не прямо против него, а сбоку, у тяжело свисавшей, собранной в крупную складку плотной шторы. Затем, посмотрев в щель между шторой и обрезом оконного проема, поманил Михаила пальцем.
— Иди сюда.
Михаил подошел, стал рядом.
— Смотри, — сказал Брокман, уступая ему позицию.
На противоположном тротуаре прогуливался мордастый.
— Ничего особенного не вижу, — сказал Михаил. — Что ты хочешь мне показать?
— Этого, в коже, видишь? — спросил Брокман.
— Ну и что же?
— Ты раньше ничего не замечал?
— Как-то в голову не приходило…
Брокман сел на кровать.
— Этот парень со вчерашнего дня здесь маячит.
Михаил тоже отошел от окна, закурил сигарету.
— А тебе-то что?
— Неспроста он маячит, — зло сказал Брокман.
— Считаешь, тобой интересуется?
— Все может быть…
— Тогда выйди сейчас же и выясни отношения.
— Черта с два! Если это ко мне, с ними не сговоришься. — Брокман посмотрел на часы.
— У тебя есть оружие? — спросил Михаил.
— Есть, но что от него толку? Я-то знаю, как это делается.
Не было смысла разубеждать и успокаивать Брокмана.
В голове у Михаила зрела одна идея.
— Вот что, — сказал Брокман обычным своим тоном. — Я говорил с хозяином отеля, он обещал посодействовать. Тут недалеко, километров десять или пятнадцать, есть небольшой аэродром. Оттуда можно улететь в Женеву или Цюрих. Если он договорится, поможешь мне?
Михаил глядел в стену и молчал. Брокман говорил правильно: из окна поезда Михаил видел недалеко о г Гштаада посадочную площадку и на ней спортивный самолет.