– Да нет, я сам виноват. Тот же Вовка сказал – не хочешь работать – не работай. Зарплаты маленькие, все калымят по-черному. Получается, что я противопоставлял себя коллективу. Я не протипо… противопоставлял. Просто мне, как бы это помягче, коллектив до одного места. Я ни в скандалах там не участвовал… Меня же мастер на работу взял. На честном, можно сказать, слове держался. Но и мастер ждал, что я там всякое ему буду… Да просто надоело. Я там был вроде Саши твоего. Вроде клоуна. Да мне-то это зачем. Я на виду быть не хотел, я хотел только, чтоб меня оставили в покое. Но получается, жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. На хуй тогда общество. Я пять лет там стоял, делал все то же, что и они. Пять лет в меня только ленивый пальцем не тыкал – а это чё у тебя? а ты почему не пьешь? Да может я за жизнь свою уже всё выпил! Пять лет – хватит. Если б я убийство совершил, по неосторожности, – я бы уже вышел.
– А женщина? – спросила женщина.
– А что женщина, – вяло откликнулся он. – Она вообще из отдела кадров. Это не с нами, получается, опять я при начальстве. …Ты же сама женщина. Ты понимаешь, что женщине нужно. Ей тридцатник стукнул, красивейшая телка, крупная, хорошо устроенная. Ей замуж нужно, детей нужно. Когда она поняла, что от меня этого не дождаться… Пять лет суходрочки, почему я мастера не слушаюсь, почему карьерный рост не преследую. Какой карьерный рост? Где она, в каком бреду видела карьерный рост на конвейере? Не знаю, что ей мозги застилало, почему она это терпела. А получилось, что она лучшие годы не пойми на что угробила. Оля, ты прости, я может не то говорю. Я просто вырубаюсь, я уже сплю, по-моему, тебя во сне вижу. Ты удивительная, я не думал, что у Сани такая сестра, я бы может не поехал, потому что не хочу злопо… злоупотреблять. Но давай закончим. Давай, если я злоупотребил, если я кого-нибудь оскорбил, я уйду, либо, если нет, разреши, я лягу.
Она молча поднялась и сделала жест: пойдем. Он прошел по огромной квартире, вошел, вслед за ней, в огромную комнату. В комнате был расстелен диван.
Он остался один. Посидел на этом огромном диване, потом все-таки встал и отправился в ванную. На обратном пути заметил мельком ее сидящей в кухне.
В комнате он закрыл за собой дверь, разделся – на таком диване нельзя было спать, не раздеваясь – и лег на простыни. Перед тем как отключиться, успел подумать и представить ее входящей, сбрасывающей халат. Потом зашел вернувшийся с рыбалки Валера и заглянул ему в глаза.
Проснулся в полседьмого. Она уже ходила за дверью. Он оделся, прошел в ванную, успел принять душ и побриться. Потом они пили чай – на этот раз он заварил – с пряниками и бутербродами. Вместе вышли и дошли до остановки. Он первый уехал на архангельском автобусе.
…
Вышел с Ладожского вокзала. Конец февраля.
Такого вокзала не было. Здесь была автобусная остановка, пустырь и трамвайное кольцо.
Хозяйка Тамара ушла. Он повернул за ней ключ, оставив его в двери. Четыре метра до окна, стол и стул. Если бы улегся поперек, голову пришлось бы наклонить.
Он бросил на пол куртку и свитер и лег. Там ванна была в кухне, с газовой колонкой, взрывающейся каждый раз при включении, это потом. Сперва надо пережить то, что есть.
Шесть квадратных метров – простор; месяц времени – вечность; в городе, огромном, как небо.
И полторы тысячи по деньгам – капитал.
Он сел, спиной к стене. Достал карту сбербанка, собираясь сломать. Покачал между пальцами.
Срок действия истекает в марте. На карте оставалась какая-нибудь неснимаемая сумма, сорок пять рублей, банкоматы не выдают.
Ее месячная зарплата, позволившая ему протянуть полгода.
Вопрос, от которого он избавлял себя полгода. Почему она не закрыла счет?
Закрыла дверь – за ним, вместе со всем, что осталось у него в руках. Ответ приемлемый. С одной неувязкой: это должна была быть не она. Он ее хорошо знал. Думал, что знал. Новая влюбленность, конечно, все объясняет. Кроме одного. Почему она не закрыла счет? Она его высадила – с жестокостью, исключающей любые дополнительные скрытые мессиджи. Я фэшн-бизнес самка, а ты альфонс, проехавшийся за мой труд. Это и так ясно. Чистый, беспримесный пример умножения на ноль. Выходное пособие – тоже ноль. Она бы с него стребовала отступного, моральную компенсацию. Раздел имущества, к старту нового счастливого существования. Еще бы имелась такая фактическая возможность. За отсутствием всякого имущества.
Забыла. Этим довольствовался, подходя к банкомату. К этому был готов. Снимая столько, чтоб хватило на завтра-послезавтра. Вспомнит – аннулирует. В любой из дней банкомат мог карту – проглотить, или выплюнуть, не довелось познакомиться с тем, как это происходит. Не катит. Ответ не годный. Могла забыть, что дала ему карту, месяца два она у него болталась. Не найдя в доме, пойти в банк и заблокировать. Ни разу не вспомнила? За год? Зарплатная карта у нее другая, ВТБ-банка, эта старая или запасная.