– Не клади сюда, – быстро проговорила она в повязку. – Оставь в коридоре. – Юноша обернулся кругом и потащил обратно прямоугольный предмет в магазинной упаковке. Сквозь полиэтилен угадывался каркас раскладушки.
Глаза над повязкой безостановочно двигались: потолок – оголенные до бетона стены – рваные обои поверх высохших меловых луж. На Матвея, стоящего с голым пузом на столе, передвинутом ко входу в маленькую комнату, она не смотрела.
В следующий момент исчезла из проема – только обои прошуршали.
Матвей положил шпатель на стол и спустился. По пути в ванную краем глаза зацепил женщину с юношей в кухне. Смыл мел с лица и рук, нагнулся под кран.
Накинул рубашку и пошел к ним.
Юноша стоял на посту у плиты с туркой. Женщина сидела на табуретке, расслабленно откинувшись к стене. Оба без намордников. Повязки валялись на столе.
– Добрый вечер.
Молчание.
– Ты и есть бригада специалистов? – сказала женщина высоким скользящим голосом. – Где Дима?
– Лавэ нанэ, – подал голос мальчик у плиты.
На последнем слоге он сорвался в фальцет. Не смутившись этим, качнул турку и добавил басом: – Я предупреждал.
Женщина смотрела на Матвея.
– Он сказал, вечером будет готово. Сказал, можно заезжать. Сказал, позвонит. У меня трое детей сидят в дыму. Я сейчас милицию вызову.
Сдвинувшись с места, он прошел в кухню и сел на свободную табуретку.
– Они не поедут.
– Что?
– Милиция. Вы как сюда добирались?
Не получив ответа, он сказал: – Я его жду с утра. Дверь не захлопывается, ключи он мне не оставил. Я сейчас домой пойду.
Женщина посмотрела на мальчика.
– У меня ощущение, – заговорила она.
– Опущение, – подтвердил мальчик.
– Что меня в трамвае два карманника обнесли, – не обращая внимания, она продолжала. – Один убежал – а второй с криком «держи вора!» прямо сейчас собирается соскочить.
– Дима забухал? – спросил мальчик Матвея с видимым удовольствием.
– Тогда он умер, – сказал Матвей. – Потому что он подшился.
– Миша, не выпускай его, – проговорила она своим быстрым голосом. – Пусть мне Диму хоть из-под земли выроет.
– Я говорил, – сказал мальчик. – Ш-шит!
Кофе, шипя, вылился на плиту.
– Твой кофе, Лесбия, – сказал мальчик.
* * *
Они шли к Диминому дому. Димин дом посередине между двумя остановками, лицом выходит на Дворянскую, вход со двора. До остановки добрались на каком-то спасательном средстве, едущем со скоростью десять километров в час. На Лесбии был намордник. Миша, после недолгого спора, в котором не победил, демонстративно напялил еще наушники сверху. Будучи в этой экипировке неуязвим для призывов, убежал вперед.
Матвей тащился последним. Наконец встал. Поискал какой-нибудь столб прислониться. Сесть куда.
Тьма сгущалась. Пульс бился в языке, как будто он держал во рту пойманное животное.
Так валятся в дым, последнее, что успел подумать. Скорая не поедет.
Вернулся из звона. Круги перед глазами разошлись, и он увидел злые глаза женщины над марлевым намордником.
– Приглашение специальное нужно, – сдавленно говорила она в повязку. – На аркане тебя тянуть.
Матвей переступил. На ногах удержался. Шагнул на нее.
– Раньше времени беспокоиться, – услышал собственный голос. – Куда он денется, если вас к себе поселил.
– Я вам очную ставку устрою.
Матвей сглотнул сухую слюну. Стараясь не дышать глубоко: – Он сейчас должен быть на работе.
– Миша! – крикнула Лесбия, разворачиваясь.
Подросток обозначился впереди – проступая из дыма, как фонарь. Он тер свои круглые глаза. – Я пойду, Лесбия, да? Я не могу ждать, как вы еле ноги передвигаете.
– Шевели плавниками, – бросила Матвею.
К подъезду пробивались плечом вперед, как сквозь вражеский стан.
В Диминой квартире воздух спертый и влажный, как в парнике. После уличного дыма в него нырнули, как в танк.
Девочка лет пятнадцати, выскочившая на звук открывающейся двери, застыла, буравя их черными глазами. Всклокоченные черные волосы, нечесаные от рождения. Таким образом выражался ее подростковый максимализм.
Из-за нее выползла, как улитка, маленькая.
– Мама. Где ты была?
Старшая в это время попыталась сдернуть наушники с Миши – который двумя резкими рывками, обманным и прямым, увернулся и, отшвыривая сандалии на ходу, скачками бросился в кухню.
– Дима приходил?
– Нет, – сказала старшая. – По радио передавали карантин, чтоб на улицу не выходили, кроме срочных служб. Ну, скорой помощи…
– Тут разве есть радио?
– Соседка звонила.