– И ты открыла?
– А что? – Девочка была худая, носатая, ростом выше Лесбии. На фоне ее, напыжившейся, как голубь, – нескладный переросток. Не знающий, куда девать руки, свой дурацкий бант.
– А если милиция?
– Какая милиция?
– Уйдите все, – сказала Лесбия.
Димина квартира низкая, длинная. Как лаз какой-то или нора под крышей, на последнем, третьем, этаже. Кухня, комната, другая комната, еще третья маленькая комната, оканчивающаяся окном, а не дверью, как все остальные, соединенные насквозь. Потолок на всем продолжении анфилады понижался и сходился с верхней рамой этого окна. Тут был край дома. Перед окном за компьютером сидел мальчик.
– Смотрите, что я нашел! – закричал он, поворачиваясь со стулом-вертушкой. Он был почти совершенной копией старшей девочки.
Увидев Матвея, окинул диким, птичьим глазом. – Здраствуйте, – выронил, хорошо подумав.
Матвей глянул на монитор.
– В окно посмотри, – сказал он. – Эти картинки уже месяц по кругу гоняют.
– Какой ты умный, – сказал мальчик.
Сощурясь, он вглядывался в подпись. – Это здесь! – заорал он. – Это Юрьев! Смотри, курица горит!!!
Бесшумно, как молодой тигр, в комнату скользнул Миша. Приладился сбоку к стулу и тихо, губами тронув, в ухо младшего сказал: – Уступи дедушке… – в этот же самый миг коротким движением бедра вытесняя его со стула. Младший повалился на пол, Миша крутнулся на стуле и впился в монитор, как в добычу. В два щелчка виды огня на экране сменились трехмерными монстрами, которые незамедлительно принялись беззвучно палить друг в друга.
Поверженный не протестовал, но не спешил подниматься. Он вывернулся на спину, дрыгнув коленками. – Лесбия! – взвыл он. – Поехали домой!
Вошла Лесбия.
– Пойдем, – сказала она Матвею.
Матвей попытался двинуться и не смог. Валявшийся на полу мальчишка вцепился в обе его штанины.
– Петя! – сказала Лесбия.
– Тебе штаны нужны? Я могу тебе отдать. Мне в них жарко.
– А тебе говны, – раздалось снизу.
– Кто-то страх потерял, – деловито сказал Миша, не поворачиваясь от монитора. – Кто-то хочет чтоб я встал.
– Говнял, – отозвался младший без уверенности. Через секунду Матвей освободился.
Он прошел за Лесбией в Димину кухню.
– Есть будешь?
– Спасибо, – сказал Матвей.
– Тебе погуще или пожиже, – черпаком мешая в большой кастрюле.
Матвей сделал положительный жест.
– Вали гущу.
Он ел, вытирая предплечьем пот. Лесбия смотрела на него.
Матвей последним куском хлеба вытер тарелку и отправил его в рот.
– Добавки?
– Спасибо, – сказал он. – Чаю, если можно.
Лесбия налила. Смотрела, как он пьет.
– Спасибо, что проводил.
Матвей покачал головой.
– Кто кого проводил. Не думал, что так… Отвык от работы. Сейчас отдохнул. Попью и пойду.
– Вот он такой… такой простой, – сказала она протяжно.
Встала.
– Миша мне говорил. Лесбия, ты его провоцируешь. Где я его теперь искать должна? В этом дыму… – Она повернулась к Матвею. – Оставайся. – Я здесь не останусь.
– Почему?
Матвей тоже встал.
– Сутки у него кончаются завтра вечером. В шесть. А я утром приду. Туда. В квартиру на Партизанах. Только дверь кто-то должен открыть.
– И я тебя должна отпустить. – Она прошлась взглядом по кухне.
– Дима был такой… резвый, – сказала она шкафчику. – Всё взял на себя. Все мои дела… И капиталы. Ты теперь говоришь – он тебе ничего не давал. Кто из двоих врет? Диму я давно знаю. С восемнадцати лет.
– Можешь меня обыскать. Я оттуда никуда не выходил.
Лесбия кусала губы.
– Я не такая богатая. Чтоб платить второй раз.
– Ты уже заплатила. Ты пошли туда мне парней. Обоих. Быстрее закончим.
* * *
В час он сидел на широком подоконнике между пятым и четвертым этажами, спиной к стене, с сумкой в ногах. На лестничной клетке такая тишина, как будто отсюда тоже все уехали. Или это из-за отсутствия обычных городских шумов во дворе за стеклом. Машины, дети, птицы.
Как можно выпустить детей в дым?
Разве только приедет сама. Оставив тогда других детей?
Покинуть подъезд нельзя. Ситуация близится к патовой. К вчерашней. Надо было взять ключ. (А она бы дала?) Чем он думал сегодня, не зайдя к ним пораньше? Делать крюк в дыму, увеличивая дорогу вдвое. Можно было позвонить из дома. – А перед этим зайти, предупредить: «Возьми трубку». Кто может звонить Диме? (Родители Маши.)
Ждет уже час. Может, больше.
Тишина обрушилась грохотом двери и душераздирающим кашлем снизу.
* * *
Миша достиг четвертого этажа, прыгая через ступеньку, на ходу вытряхивая из рюкзака ключи. – Чуть не задохнулись! – Перебросив их в левую руку, правую он протянул Матвею.