Сашка задумался, на ходу мысленно печатая на воображаемой машинке воображаемый текст:
«Тот, кто вознамерился по своей ли воле, по вине ли обстоятельств неодолимых путешествовать в иных мирах, кому „посчастливилось“ оказаться неизвестно где и когда, должен быть готов к увеличению спектра переживаний на порядок и более. А инструментарий эмоций на такой диапазон не настроен…
Вот нервная система и начинает смешивать краски, которые даже в бреду не сочетаются никогда. Черт его знает, что при этом может получиться.
Жуткий пейзаж, ставший „восхитительно угнетающим“, — это еще самое простое, что можно вообразить…»
Сашка привык систематизировать мысли, приводить их в порядок именно в процессе печатания. А теперь даже воображаемый процесс отвлекал от неприятных мыслей и ощущений, заменяясь бодрящим чувством какого-то открытия. Понимания чего-то важного.
«Конечно, — продолжал он, — современный человек несколько подготовлен к этому реалистичными картинами фантастических миров, порожденных воображением фантастов, голливудскими спецэффектами и виртуальными мирами компьютерных игр. И это, вероятно, естественный ход психической эволюции человека.
Самый просвещенный представитель земной цивилизации восемнадцатого века, оказавшись в этом лесу, вернее всего воскликнул бы:
„Так вот как выглядит ад!“ Или, может быть, в зависимости от оптимистичности своей природы: „А в раю скучновато!“
В махровую мистику впал бы, короче…»
Сашка отвлекся вновь и попытался прикинуть, не впадает ли он сам в махровую… если не мистику, то схоластику, и, не обнаружив видимых симптомов, продолжал пробираться к открытию:
«Но если поразмыслить, подготовленность и современного человека вызывает сомнения. Все миры и события, которые может вообразить человек, может воспринять и вообразить другой человек.
А НАСТОЯЩИЕ иные миры, созданные природой вне зависимости от человека, могут быть воистину КАКИМИ УГОДНО и совершенно не приспособленными к тому, чтобы их мог оценить представитель мира иного.
Вот тут и засомневаешься, что же ты видел в действительности. И таковы ли НА САМОМ ДЕЛЕ картины, прошедшие перед твоим взором?
Ведь даже в нашем мире у людей существует огромная ОБЛАСТЬ ИГНОРИРОВАНИЯ — способность не замечать массу вещей, которые могут повредить целостности восприятия мира, ощущению его стабильности и удобства.
Мы великие МИРОТВОРЦЫ — творим для себя тот мир и миропорядок, который удобен для нашей психики.
По Кастанеде мир таков, каким мы все по негласной договоренности решили его считать.
А в действительности все иначе, сложнее и совсем НЕ ТАК, как мы раз и навсегда научились воспринимать.
У человека, оказавшегося внезапно в ином мире, должна резко увеличиться эта самая область игнорирования. Он немедленно должен начать адаптировать то, что видит, к привычным стандартам. Иначе тронется умом.
В итоге в памяти останется сугубо персональная иллюзия, бледная тень реальности.
Другой индивид с другой областью игнорирования вполне способен намыслить себе совсем иные миры. Веселенькое дело…»
Вот оно! Открытие.
Согласно ему вокруг Сашки должна существовать масса вопиющих, не поддающихся объективной интерпретации деталей, которые он выводил в область игнорирования и бессознательно старался не замечать.
И он начал с подозрением всматриваться в окружающее до боли в глазах. Но ничего экстраординарного не увидел…
Пейзаж, в полуреальности которого Сашка почти себя убедил, между тем начал обнаруживать некоторое разнообразие. Почти незаметное в каком-либо другом месте, но в здешней монотонности прямо-таки наизначительнейшее. Оно выражалось в том, что расстояние между деревьями увеличилось, сами они стали еще массивнее, а на прогалинах появились невысокие, покатые холмы с лысыми, не покрытыми опавшей хвоей песчаными верхушками.
По какому-то наитию Воронков обходил их, хотя ничего такого опасного в этих плешинах не было. Обходил, пока не заметил на одной из вершин какие-то борозды. Заинтересовавшись, он поднялся посмотреть, игнорируя призывы Джоя следовать дальше без промедления.
Это оказался след одной широкой гусеницы. Шире метра, с четкими отпечатками зубцов, резко отталкивавших назад слежавшуюся песчаную почву.
Из этого можно было сделать вывод, что здесь проехало нечто быстроходное, тяжелое, на одной одинокой гусенице…