— Предчувствия его не обманули, — немузыкально пропел Сашка и сжал рукоятку пистолета.
Маленькая клавиша автоматического предохранителя попала под средний палец и подалась, замыкая цепь. На миниатюрном подобии прозрачного дисплея загорелся алый кружок с точкой в центре — как на лобовом стекле сверхсовременного истребителя, с удовольствием отметил про себя Воронков. Никаких тебе мушек-перекрестий!
Он вогнал в рукоятку два длинных магазина и передернул подвижную рамку, досылая бронебойный патрон из левого в ствол. Подумал, извлек обедневшую на одну одиннадцатую своей емкости обойму, добавил недостающий патрон и только после этого вернул «Мангуста» в кобуру.
Два других магазина поместились в подсумки на портупее, и теперь в распоряжении Воронкова сорок пять зарядов. Поди, плохо!
«И совсем хорошо будет, если они не понадобятся!» — напомнил здравый смысл.
Сашка аккуратно убрал в ящик инструменты и оставшиеся патроны, но не закрыл его, а достал из другого отделения два объемистых свертка и один пакет.
Надо обход — будет вам обход!
Проигнорировав грубую робу, он развернул отмытый и продезинфицированный гидрокостюм.
Тонкое шерстяное белье, носки, облегающий свитер под горло — и, растягивая тугую резину, Воронков втиснулся в глухие чулки брючин.
«Чем не лосины нового времени? — усмехнулся он, — Хочешь быть красивым — поступай в гусары. Нет вакансий — тогда иди в ассенизаторы!»
Теперь куртка, в которую тоже пришлось влезать со скрипом.
Сашка туго закатал подрезанную до минимума поясную манжету, но надевать закрытый шлем-капюшон не стал, а перчатки просто прихватил резинками к запястьям.
Костюм был надет для того, чтобы можно было устранить не очень серьезную неисправность прямо на месте, не бегая переодеваться, ну и перчатки в таком случае будут нужны.
Но пока что еще и кисти прятать под глухую резину не хотелось.
Старенький «Садко-2» приятно обтянул тело, обжал каждую мышцу, придавая всякому движению скупую точность.
В Сашкином распоряжении имелась еще парочка куда более суровых комбинезонов со скучным именем «ГК СВУ-Б», но это были уже полные презервативы. Резина с головы до ног, секс с гарантией — но их Воронков надевал, только когда не было другого выхода, кроме как по шею лезть в дерьмо.
Потянувшись, окончательно переборовший былую подавленность Сашка неожиданно для самого себя выдал тао «Красная куропатка сопротивляется порывам южного ветра».
За туманно-красочным названием скрывалось маленькое представление для одного актера, показывающее, как можно запинать до потери пульса активного «доброжелателя», не понеся при этом ущерба.
Быстро разрядив напряжение серией резких и размашистых движений, концовку Воронков смазал. Он завершил «танец» не подсечкой с последующим высоким прыжком (красной куропатке надоело бороться с настырным и тупым ветром, и она улетает по своим делам к чертовой матери), а попросту припечатал невидимого противника ударом кулака сверху в лоб.
Ветру такое по фигу, а вот «доброжелатель», пожалуй, будет озадачен минут на десять.
На душе полегчало, даже озорство какое-то появилось.
Ну, раз пошла такая пьянка…
Сашка развернул пакет побольше, и из него с легким шелестом заструилось темно-серое плетение.
Еще во времена работы на заводе некий работяга предложил бартер — за общечеловеческую ценность типа «две поллитры» пообещал притащить два кило титана. Воронков согласился, рассчитывая сделать несколько лопат для знакомых дачевладельцев. На головном московском авиазаводе готовые титановые лопаты те же работяги толкали по двадцать пять рублей.
Но обещанный металл оказался в виде пучка тонких трубочек, ни на что в общем-то не пригодных, и они долго лежали на балконе.
Значительно позже Сашке в руки попался журнал со статьей об устройстве старинных доспехов, и он, порубив трубки на колечки, принялся плести из них кольчугу.
Строго говоря, это произведение стало скорее байданой: каждое колечко он еще и подплющивал до состояния дырчатой чешуйки. Работа нудная и однообразная, но торопиться было некуда — со временем плетение превратилось в некую форму отдыха, когда руки вроде бы при деле, голова тоже чем-то занята, но сильного напряжения ни сил, ни мысли не требуется.
Зайдя с «Мангустом» в очередной тупик, Воронков извлекал кольчугу, принимался без суеты плющить, присоединять, приклепывать, приваривать — и очередной приступ желания пойти и разбить бестолковый лоб об стенку проходил.